Название: "Портрет жизни" Фандом: Loveless Автор: Snezhka (CatInHat) Бета: Faceless Пейринг: Соби/Рицка - основной. Упоминается Ритсу/Соби, Сеймей/Нисей. Статус: в процессе Размер: макси Саммари: Мой взгляд на прошлое и настоящее Соби. Рейтинг: в планах NC-17 Жанр: драма, romance, экшн. Комментарий: очень уж хотелось разобраться в отношениях Соби и Семи Лун, что это за организация вообще. Все детали о прошлом Агатсумы взяты из неугомонной головы автора. Сюжет противоречит манге примерно с седьмого тома. Предупреждения: вымышленные персонажи, ООС, AU POV: Соби Размещение: только с разрешения автора. Дисклаймер: все принадлежит Госпоже Коге Юн. Благодарность Kuroteddy и Emgris за вдохновение. Спасибо вам. Если что, ищите меня здесь http://www.diary.ru/~Snezhka13/
Кажется, это было только вчера…
Глава 1. Воспоминание первое: Сенсей.
- Заняться рисованием? - Ага. Мне так понравилось в том музее, куда вы меня водили, сенсей. - Рад, если так. Мы стояли во дворе школы. Не знаю, сколько времени прошло, пока я не решился сказать… Сказать то, о чем хотелось и кричать и молчать одновременно. - Сенсей… вы… разрешите мне вас нарисовать! Если бы он что-то произнес в ответ или хотя бы кивнул или отрицательно помотал головой… Было бы лучше. Но он сделал так, как делал всегда в моменты, когда мне сквозь землю хотелось провалиться – он шагнул вперед, обхватил ладонями мое лицо и поцеловал.
***** - Эй, Со-чан, чего размечтался? Давай уже делай в цвете, а то не успеешь - краски-то долго сохнут. - Ах, да… - я поморгал, смахивая ресницами воспоминание, но оно все равно не хотело уходить из головы. Стоит мне коснуться кисти, как я сразу вспоминаю свою первую картину. На ней был он. Человек, которого я любил. Человек, которого я боготворил. Человек, которого я ненавижу. Я взял банку с растворителем, открыл и вдохнул запах бесцветной жидкости. С этого все начинается. Запах старта. А тогда это был запах финиша.
***** - Сенсей, повернитесь немного. Ага, вот так. - Ты уже многого достиг, Соби-кун. Хитачи-сан говорит, у тебя талант. - Это все неправда. Я только учусь. Но я хочу, чтобы мои картины дышали… Я набрал побольше воздуха в легкие. - …особенно эта. - И почему же ты так этого хочешь, что даже хвост дергается? Я покраснел: - Потому что я рисую вас! А вы для меня особенный! Говорить такие вещи ужасно трудно. Но если уж сказал, то тебя несет дальше- ты говоришь то, чего совсем не хотел. - Заканчивай побыстрее. - Вы устали позировать, сенсей? Мы можем продолжить завтра… - Я устал сдерживать себя, Соби-кун. - О чем вы? – мой голос хрипел, потому что я знал, к чему все идет. Я знал. И больше всего на свете я хотел именно этого. - О том, что мне кажется, завтра тебе не удастся дергать хвостом. Я об этом позабочусь. Доверься мне. Я доверился. Безоговорочно. Я страстно этого желал, потому что думал, что люблю и любим. Но я ошибался- меня ненавидели. Я понял это только, когда узнал правду, почему сенсей проводил со мной так много времени, почему взял меня в школу и обучал лично. Ему не нужен был я. Ему нужна была она.
Глава 2. Воспоминание второе: Женщина с пепельными волосами.
Я был уже у дома Рицки, когда внезапно остановился. Рука потянулась за сигаретой, я сверился с часами - успеваю. Рицка не замечает, но я всегда прихожу в определенное время – после заката. А это время каждый день меняется, ведь день становится то короче, то длиннее. Сегодня опять увижу пластыри. Я уверен. Я выпустил пар. Что с этим можно поделать? Ничего. Ровным счетом. Рицка любит ее и не позволит мне что-то предпринять. Хотя нужно бы. Она его мучает. Больше всего я не хочу, чтобы он привык к боли так же, как я. И уж тем более чтобы он ее полюбил. По-своему, конечно. Но любить боль странно. Кио верно говорит - это извращение. Но боль - доказательство жизни. Любить боль значит любить жизнь. Так?
***** - Соби-кун, хочу тебя кое с кем познакомить. Я вошел в уже ставший мне родным кабинет сенсея. Здесь я получал удовольствие, защиту и тепло. До некоторых пор. Около стола стояла высокая женщина с длинными волосами пепельного цвета. Как у меня. И от этого меня передернуло, а мысли сразу закрутились вокруг моих погибших по словам сенсея родителях. А может они… То есть она… - Это сестра твоей покойной матери- Юкка-сан. - Очень приятно, - у меня внутри все оборвалось. Ненавижу это чувство: когда твои ожидания и надежда, пусть и мимолетная, обращаются в прах. Хочется плакать и кричать. Женщина оглядела меня с ног до головы, на последней части тела ее взгляд задержался. - Ушки…- задумчиво протянула она, а я смутился – у всех такая реакция. – Сколько ему лет, Минами? - 12. - Это ты сделал? – бесцеремонно поинтересовалась она у сенсея. - Не твое дело. - Ты очень похож на мою сестру, Соби. Я никогда не слышал такого голоса как у незнакомки. Льющийся, как мед, он не являлся просто набором слов. Каждое предложение выходило как песня, как мдеально сыгранная мелодия. Сенсей вздрогнул. - Твой голос, Юкка… Он… как у нее. Я удивился той перемене, которая произошла с моим учителем- его глаза потемнели, он сгорбился. Сейчас он походил на мужчину в возрасте, хотя ему было 26. -Мы же сестры, так что ничего удивительного. Жаль мы не похожи так, как Соби на нее. - Да, он просто ее копия. Ничего от этого ублюдка не взял. И слава богу. - Ты все еще злишься на нее, Ритсу?- женщина тронула учителя за плечо. Но он тут же сбросил ее руку. - Зачем спрашивать, если знаешь ответ? - Она любила его… - Она принадлежала мне! – сенсей кричал. Кричал во весь голос, в котором слышалась ненависть. Такая жуткая, что у меня что-то в животе перевернулась. – Я был ее Жертвой, а она… Она ушла к нему… И из-за этого наша связь… и она… - Успокойся, - Юкка-сан усадила пришедшего в бешенство учителя в кресло, - не надо говорить плохо о покойной Мике. Особенно при ее ребенке. - Соби, выйди отсюда, - сенсей сказал так тихо, что я даже не сразу расслышал и остался на месте. - Пошел вон! Я бросился со всех ног, не понимая, почему он меня гонит. Почему человек, которого я люблю, кричит на меня и кидает вслед презрительный взгляд. Но потом у меня в голове начали складываться кусочки пазла, а картинка мне не понравилась. Но было уже поздно - я увидел ее.
Глава 3. Воспоминание третье: Письмо смерти. Пустота.
Я докурил сигарету до фильтра и поежился. Сегодня необычайно прохладно, даже для осени. До сих пор не могу привыкнуть - в этой части северного района острова Хонсю, в Токио, намного прохладнее, чем было в Кюсю, где располагалась школа Семи Лун, и обитал я. Я бросил сигарету на асфальт, но не двинулся с места. Как мне избавиться от этих чертовых воспоминаний? ***** Я робко постучал в дверь - после того случая с сестрой моей матери мне было страшно заходить в кабинет к учителю. В ушах звенел гневный крик: «Пошел вон!». Я и представить себе не мог, что сенсей способен на кого-нибудь повысить голос и выйти из себя - обычно он все делал с холодным спокойствием и равномерностью, так, что когда он говорил, пусть даже тихо, его слышали все, потому что царила полнейшая тишина и повиновение. Не дождавшись ответа, я продолжал стоять возле двери, гипнотизируя ручку - а вдруг поползет вниз, и дверь откроется? Но этого не происходило. Не знаю, сколько я пробыл там, в коридоре возле кабинета обожаемого мной человека, но минуты тянулись очень долго - это точно. Захотелось спать и плакать. Но последнего не смел себе позволить, ведь учитель мог увидеть. А если бы увидел, то подумал бы, что я слабак. Я проснулся от того, что меня кто-то тронул за плечо - резко и быстро. Передо мной стояла та женщина - Юкка-сан. Это имя я хорошо запомнил. - Проснулся-таки наконец, - она распрямилась и отряхнула руки. Зачем? - Извините… Я ждал Ритсу-сенсея… - Минами нет сейчас в школе, - Юкка-сан открыла изящный ридикюль. –Он просил передать тебе вот это. Она всунула мне голубой конверт, на котором идеально ровным почерком - без сомнения почерком моего учителя - было написано: «Агатсуме Соби. Лично в руки». - Что это? - я растерянно смотрел на конверт. - Письмо, как видишь, - я кивнул. - Не знаю, что там написано - адресовано лично тебе. Женщина развернулась и грациозно зашагала к выходу. Я невольно залюбовался ее походкой, но вовремя спохватился и окликнул ее: - Извините, Юкка-сан, а кто вам передал это письмо? - Разве я уже не сказала? – она обернулась и недовольно посмотрела на меня, - Минами Ритсу. - Тогда, может, вы знаете, где он? «Пожалуйста, - думал я, - скажите мне, где он. Скажите, когда вернется… Пожалуйста…» - Ты утомил меня своими вопросами, - Юкка-сан поднесла руку ко лбу, показывая, что устала от меня. - Он не посветил меня в свои планы. Минами попросил передать письмо - я передала. Видимо, у меня был настолько жалкий и растерянный вид, что она сжалилась и решила потратить на меня еще немного времени: - Единственное, что я могу тебе сказать, это то, что Ритсу уехал заграницу. Куда точно, не знаю, но его нет в Японии. - Ясно… - еле выдавил из себя я. Уехал. Заграницу. - Прощай, Соби. Она за весь разговор только один раз назвала меня по имени. И еще я чувствовал, что неприятен ей. Почему так? Я так и остался стоять там, возле двери учителя, пока не осознал, что меня, должно быть, хватятся. Но и то потому, что я стою на учете в школе как один из лучших и наиболее способных учеников. И все. А так обо мне бы забыли, потому что единственным человеком, которому, по моему мнению, я был нужен, был сенсей. Но теперь нет и его. В своей комнате я вспомнил про письмо и дрожащими руками вскрыл конверт. Там был рваный клочок бумаги, на которым ровным, каллиграфическим почерком было написано: «Помни, кому ты принадлежишь. Прощай». На следующий день предыдущего Соби не стало. И это стало моим первым убийством - убийство себя самого как личности.
Глава 4. Если ты человек, то ты эгоист.
Рицка, наверное, рассердится, что я так поздно. Но я все равно приду. Потому что приятно лелеять в себе надежду, что тебя кто-то ждет. А он ждет, и чем больше отнекивается от этого, тем сильнее это видно. По себе знаю. Меня всегда забавляет реакция Рицки на то, что я прихожу через балкон. Честно говоря, первый раз я делал это из-за необходимости - ведь мать Рицки не пустит незнакомого человека в дом. Но потом мне просто хотелось заходить именно так, потому что это… романтично. Здесь очень легко добраться до прутьев балкона с пожарной лестницы. Из-за того, что я высокий, мне не составляет никакого труда подтянуться и залезть на лестницу, а уж с нее - на балкон. Хорошо, что все спят и меня никто не видит, а то подумали бы, что воры. Романтично, конечно, но не элегантно и не безопасно. Как я и думал, балконная дверь открыта - Рицка ждет меня. Я улыбаюсь против воли - неужели сам не понимает, что выдает этим себя? Говорит, что не ждет и не хочет, чтобы я приходил, а сам оставляет дверь нараспашку, да это еще притом, что на улице холодно. - Соби! Что ты здесь делаешь? Из темноты комнаты показывается хрупкая фигурка, на которой висит – его что, не кормят? – пижама. Лунный свет коснулся смуглой кожи лица, которая при таком освещении кажется матовой и неестественно гладкой. Контур губ выделяется особенно четко сине-серой тенью, появляющейся от света луны. Весь вид этого малыша, представленный мне совместными усилиями покрова ночи и белого сияния, настолько совершенен, что я, затаив дыхание, не могу вымолвить ни слова. Я хочу нарисовать это совершенство. Хочу прикоснуться грифелем карандаша к белой бумаге, чтобы передать всю полноту ощущений, которые меня охватывают, когда видишь Рицку. - Я тебя не ждал сегодня, - Рицка повернулся ко мне спиной. - Почему тогда не спишь? – я, наконец, вышел из ступора и подошел поближе – на полшага. Чтобы не спугнуть его. - Почему-почему, - он недовольно подергал хвостом и нахмурился. Между бровями появилась складочка, и Рицка даже как будто показался мне старше. – Я думал. - О чем, если не секрет? - Да так… О последних событиях, - несмотря на то, что было темно, могу поклясться, что щечки покраснели, - о Семи Лунах. - Ясно. Плохая тема. Мне нельзя говорить об этом, а он хочет, имеет право знать. Рицка злиться на меня, обижается. Я чувствую, вижу, ведь у него все его эмоции на лице написаны. И даже по мимике, по движениям, по дыханию я могу угадать, чего он хочет, о чем думает, что чувствует. Но даже догадываясь иногда, я не всегда могу сделать верный вывод. Порой Рицка мне непонятен и превращается в загадку. Что ж, так интереснее. - Ничего не ясно! – он стукнул кулаком по столу, но тихо, и это заставило меня улыбнуться. Такой милый маленький котенок, который злится. Честно говоря, Рицка часто казался мне милым ребенком, но иногда – и последнее время все чаще - меня стали посещать странные желания на его счет. Он взрослеет с каждым днем, его интеллектуальные способности на уровне студента, а не ученика младшей школы. Все это идет в сочетании с абсолютно детским мировоззрением, не испорченным миром взрослых. В его лице я замечаю притягательные черты, губы манят своей пухлостью и необычайной для мальчика, пусть и маленького, нежностью. И еще то, как он двигается и как себя ведет… Рицка сам не догадывается, насколько он соблазнителен. - Соби, чего ты улыбаешься?! Ты пришел, разбудил меня, не даешь мне спать, молчишь и улыбаешься! Очень мило! - Действительно мило, - согласился я, потянувшись к его кошачьему уху. - Еще и пристаешь! – добавил раздраженный, даже, пожалуй, чересчур, Рицка. - Я перестану, если тебе не нравится, когда я тебя касаюсь. Воцарилось молчание. Шантаж - не лучшее средство для завоевания доверия, но вполне подходящее для того, чтобы еще раз вогнать Рицку в краску. - И еще, Рицка… Прежде чем дать ответ, помни, что врать нехорошо, - припечатал я. Господи, в кого я превратился? На самом деле в мире вообще не существует правды. Есть только ложь - плохая и хорошая. Врать с добрым или злым умыслом - большая разница, но в сущности одно и то же. Мы лжем близким, чтобы огородить их от боли, лжем, чтобы спасти друга, лжем, чтобы доставить собеседнику удовольствие и порадовать его. Или мы говорим неправду, когда спасаем свою шкуру, когда получаем выгоду, лжем для собственных целей. На самом деле и там и там мы стараемся для себя. Ложь, хоть какая, это эгоизм. Если Рицка сейчас соврет, он поступит эгоистично - ведь он попытается не раскрывать свои чувства передо мной, охраняя гордость. А иначе ЕМУ будет неудобно и некомфортно. Когда-то эту вещь мне объяснил один человек.
Глава 5. Воспоминание четвертое: Сестра. Проигрывать – это искусство.
- Агатсума. Я автоматически вскинул голову, услышав свою фамилию. - Вас ждут в кабинете заместителя директора. Пройдите на третий этаж. После того, как исчез сенсей, прошло всего месяц, а все изменилась. Нет, прошел ЦЕЛЫЙ месяц. Так долго. Все это время я занимался довольно-таки муторным и бесполезным, но жутко болезненным делом. Я уничтожал свою гордость. Когда-то учитель сказал мне, что у настоящего Бойца не должно быть воли, потому что то, что прикажет Жертва - закон.
Вместе со своей гордостью умирал и я. Но пока что мои попытки были не особо успешны – все внутри меня отказывалось принимать решения, которые мне не нравились или не казались целесообразными. Это злило. Однако сил на злобу не было, поэтому она умирала, так и не выплеснувшись. Я был пуст. Без чувств. Молча я поднялся со стула, захватил сумку учебниками и вышел из класса. На место сенсея, который был директором, поставили Доктора Нагису. Она являлась членом организации Семи Лун и главой научно-технического отдела. Тогда она только начинала свою работу над проектом Зеро. Школа стала другой. Раньше, пробегая по коридорам, которые у меня почему-то все время неизменно заканчивались кабинетом учителя, я испытывал восторг и радость. Я благодарил, сам не знаю кого, за то, что учусь здесь, имея возможность видеть каждый день человека, который мне безумно дорог. Сейчас я слонялся по школе, еле передвигая ноги, прислоняясь к стенам. Она стала моей тюрьмой, из которой, даже при возможности и желании, нет сил выбраться. Ведь я ждал, что сенсей вернется. Это было единственным, что удерживало меня на свете. Дверь кабинета моего учителя встретила меня унылой табличкой, но не с его именем, а с именем Нагисы-сенсей. Я буравил символы ненавидящим взглядом – как будто они виноваты в том, что Ритсу-сенсей уехал. А потом решительно и яростно дернул за ручку. Как же меня все это бесит! Рядом со столом стояла Нагиса, загораживающая собой посетителя. Они громко переговаривались и, по-моему, даже не обратили внимание, что я пришел. Пришлось тактично кашлянуть - не забываем о манерах. Они тут же повернулись и я, наплевав на всякие приличия, охнул. Передо мной стояла моя точная копия только в женском варианте. Длинные светлые волосы, синие глаза в обрамлении длиннющих черных пушистых ресниц, мраморная кожа. Я ошарашено уставился на своего клона. Кто она? - Агатсума… - Да? – откликнулись мы одновременно, и я раздраженно снова повернулся к этой девчонке. Она ответила мне злобным взглядом. - В общем… То есть… - Нагиса-сенсей никогда не отличалась ораторскими способностями.- Знакомьтесь. Соби - кун, это твоя сестра-близнец, Агатсума… - …Софи, - закончила за нее девушка, протягивая мне руку. С секунду я сомневался - пожимать или нет? А потом решительно схватился и с силой сжал пальцы. Она даже не поморщилась, а я ведь сдавил сильно. - Оставлю вас наедине. Столько лет разлуки, все-таки… Я не мог понять, почему эта хрупкая девушка сразу пробудила во мне столько ненависти. Она же… моя сестра. Я должен любить ее. Но вместо этого мне хотелось активировать систему и задать ей жару. Как только я увидел ее, у меня загорелось чувство соперничества. Возможно, из-за того, что в течении месяца у меня вообще эмоций не появлялось, и я был в ступоре, чувства усилились. А ненависть была потому, что ее накопилось чересчур много и вот, наконец, что-то ее подтолкнуло, и она вылилась на эту бедную девушку. Так, вот и сострадание подоспело. Отлично… - Меня зовут Агатсума Соби, - представился я, отпуская ее руку, но не отводя взгляд, - рад познакомиться. - Взаимно, - она усмехнулась и при этом у нее немного вздернулась губа. Я всегда, с самого детства, судил о человеке по его мимике и манерам. Эта девчонка была сейчас похожа на злую, готовую зарычать, тигрицу. Мы молчали. Долго. Пока она не отвела взгляд и не плюхнулась в кресло возле книжного шкафа, где хранилась коллекция бабочек. - Так значит, ты Боец? Я кивнул, размышляя, все ли ей известно об этой Школе и чему здесь обучают. Исходя из того, что она была со мной одного возраста, а на курсе она вместе со мной не училась, я предположил, что, возможно, она вообще здесь первый раз. Но откуда тогда девчонка знает про Бойцов..? - Не парься, я знаю про всю вашу систему. У нас в Третьей Семи Лунах такая же. Только моя школа во Франции. - Но ты так чисто говоришь на японском… - вырвалось у меня. Если мой дубль действительно из Франции, то она гений - шпарит на японском только так! - Разумеется, я же коренная японка. К тому же в программу обучения входит курс изучения двух обязательных языков и трех на выбор. С родным шесть получается. - И какие языки знаешь? – заинтересовался я, все еще испытывая раздражение - чего она выеживается? - Японский, французский, английский, испанский, русский, и… - она поморщилась, - …латынь. - А латынь-то зачем? - Интереса ради. Зато это круто. - Глупость какая-то, - спокойно ответил я, хотя в душе уже ненавидел эту выпендрежницу. - Н-да? – она недоверчиво изогнула бровь, - а ты сколько знаешь? - Не твое дело. Я знал только японский и английский. Китайский с португальским не считались, потому что их я знал плохо, не на разговорном уровне. - Значит, ты лузер. - Чего?! - Английского не знаешь даже, что ли? - Все я знаю! – я повысил голос, впервые за несколько недель. – Что ты привязалась со своими языками?! - Ой, братишка злится, - девчонка состроила «милое» личико. - Не смей меня братом называть! Ты мне не сестра! - Спорнем? – мигом оживилось она. - Ты достала! Тут дверь распахнулась и вошла, точнее, вбежала, Нагиса-сенсей. - Вы что тут творите? Вас из коридора слышно! - Семейные узы…- улыбнулся мой клон. «Ее бы этими узами придушить», - пронеслось у меня в голове. - Раз так все удачно прошло… - задумчиво протянула Доктор Нагиса, теребя свой локон. – Может, вас поселить в одной комнате? - Нет! – заорали мы в унисон с девчонкой и переглянулись. У нее был такой беспомощный и отчаянный взгляд, что мне захотелось рассмеяться. - Ну да, конечно, у вас скоро раздел на Пары, так что смысла нет, все равно потом переселять, - согласилась заместитель директора, и впервые я был ей от души благодарен. Я снова перевел взгляд на мою сестру-близнеца. - Я, пожалуй, пойду, - эта балбеска схватила рюкзак и рысью выскочила из кабинета. - Хорошая девочка, - подытожила Нагиса-сенсей. Я кивнул. Она и вправду забавная была. Правда, девчонка меня бесила и раздражала, но потом порой я по ней скучал. Чуть-чуть, разумеется.
На следующий день я встретил новоиспеченную сестру на гипнозе. Предмет был очень скучный, настолько, что я, озираясь и дергаясь от каждого шороха, боясь, что заметят, вытащил книгу Комацу Саке - знаменитого фантаста, по книге которого недавно вышел фильм. Разумеется, времени, чтобы посмотреть его в кинотеатре у меня не было, так что я решил прочитать книжку. Все равно она лучше постановки. Я как раз нашел страницу, где остановился, что было нелегко, так как я старался не шуршать, как вдруг внезапно кто-то заорал- или мне так показалось от неожиданности - в самое ухо: - Эй, братишка! Я круто обернулся с решительным намерением отлупить эту глупую девчонку. У нее что, совсем мозгов нет?! - Читаешь вместо уроков, да? – ехидно поинтересовалась она. - Отстань. - Что, скучал по мне вчера? Честно говоря, скучал. Мне понравилось выплескивать на кого-то свои эмоции, а с ней это у меня хорошо получалось. Так и хотелось покричать и поругаться, а потом становилось легче. Как будто очень долго нес безумно тяжелую сумку и вот, наконец, поставил на пол. Облегчение. Расставание с тяжестью. - Нисколечко, - соврал я и покраснел – всегда краснею, когда лгу. Надеюсь, когда вырасту, это пройдет. - Ты эгоист. От такого обвинения я ошарашено обернулся к ней. - Это еще почему? - Потому что врешь и хочешь сохранить свою гордость. Тебе так удобнее, чтобы не смущать самого себя и не доставлять удовлетворение мне. Если бы ты признал, что соскучился по мне, то проиграл бы. А так ты не хочешь признавать свое поражение. - Чего за чушь ты несешь?- я никак не мог вникнуть, причем тут победа и поражение. - Умей проигрывать и не будь эгоистом. Теперь я понимаю, что Софи имела ввиду- когда смотрю на Рицку и вижу, как он мечется- солгать или нет? Выпустить эго или запереть его на ключ в кладовке возле сердца? И почему мне вспомнился Шекспир…
***** - Не касайся, - Рицкин голос дрожал, хотя выражение лица было очень решительным. Надо же. А я думал, он будет кричать на меня. Ну, не кричать, потому что сейчас ночь уже, а хотя бы повышать голос. А то, как он себя ведет сейчас… Неужели..? Я убрал руку от его уха, и оно вздрогнуло. Так и есть. Он блефует. - Мне уйти? – Я взялся за ручку балконной двери. Не хочется уходить, но сегодня у Рицки необычайно плохое настроение, и на уловки он не поддается. Я приоткрыл дверь, впуская порыв холодного ветра. Мои волосы разлетелись, а лицо охватила приятная, но колкая прохлада. Она послужила мне отрезвлением. Все, что я делал, придя к Рицке, это шантаж. Уже первоначально моей целью было соблазнить его на поцелуй или прикосновение. Я нахмурился. Так не должно быть. Я должен, обязан заботиться и охранять его. А я лишь только иду на поводу у своих желаний. Но… Я обернулся на последок - Рицка стоял на прежнем месте, опустив голову, ушки поникли. Он весь вечер ждал, когда я приду, а я ухожу через пять минут после прихода - так он думает. Я уверен. И еще… он сам еще не понимает, как быстро он подчиняется неизбежному. Рицка влюбляется в меня, я чувствую. И бесполезно этому противиться из-за того, что я создал Связь. Она как река: как ни барахтайся, все равно унесет течением от берега. - Уходи, - голос хриплый, но необычно высокий. Плачет? Я хочу подойти к нему, успокоить. Зачем я это сделал? Он плачет из-за меня, из-за моей глупости. И из-за своей тоже, но он ребенок, так что ему она прощается. Делаю шаг обратно по направлению к нему. - Проваливай! Вали отсюда и не приходи! Не смей меня касаться, понял?- Рицка вскинул голову и кинул на меня яростный взгляд. А в глазах слезы и обида. Мне знакомо это. Это не приказ - Рицка еще не научился приказывать. Но я все равно разворачиваюсь и захлопываю за собой балконную дверь. С другой стороны. У меня возникло дежавю.
Глава 6. Воспоминание пятое: Пепелище прошлого.
С тех пор, как Софи появилась в Школе, жизнь снова поменялась. Не хотелось это признавать, но в лучшую сторону. На занятиях мы сидели отдельно и никогда не тренировались вместе на практике. Многие в классе думали, что мы ненавидим друг друга. И меня все устраивало, потому что на мнение других мне было наплевать. Но Софи была очень странной личностью - это одновременно привлекало и отталкивало. Вокруг нее все время клубился народ, с ней хотели дружить. А меня одноклассники сторонились с тех пор, как я стал замкнутым и раздражался на всех, кто подходил к моей парте слишком близко. Это было после исчезновения сенсея, а до этого я был очень популярен, посещал художественный кружок, меня назначали старостой два года подряд. Ко всему прочему я был отличником по всем предметам и не задавался. Ну, по крайней мере, мне так кажется. Я уже начал было привыкать к одиночеству, но с появлением Софи все внимание вновь было приковано ко мне. Близнецы, мальчик и девочка, совершенно разные внутри, но так похожи по внешности… что в этом интересного? Я не понимал, а между тем девчонки за соседним партами обсуждали, что бы подарить мне на Танго-но сэкку- праздник мальчиков. - Эй, братик. Я не поворачивался на голос - достала уже. - Чего тебе? - Знаешь, Мисора-чан хочет подарить тебе набор кистей для рисования. - Я не рисую больше, сколько можно повторять! - Но братик… Они такие замечательные! Я видела твои картины в нашей школьной галерее! Почему ты не рисуешь больше? У тебя талант! У меня свело живот и сердце ухнуло вниз. Та же самая фраза. Мне говорил ее сенсей… А потом мы… - Братик? - Ты меня достала! – я отшвырнул своего излюбленного Ницше об парту. – Хватит все время приставать ко мне с глупыми разговорами! Ты меня просто бесишь! Я часто задышал, как будто бежал кросс. Что. Я. Делаю. ? Разумеется, все внимание однокашников было приковано исключительно к нам. Меня раздирало огромное количество накативших эмоций: ненависть, злость, раздражение, сожаление, стыд, смущение. Все перемешалось, и я задыхался этим коктейлем. А самое ужасное, что я не мог выдавить ни слова более – потому что коктейль встал поперек горла. - Ты уронил Ницше, -спокойно заметила сестра. Я не двинулся с места и смотрел, как она нагнулась и подняла мою книгу. Затем взяла мой портфель и аккуратно положила ее туда, к остальным учебникам. А лицо каменное. - Каори, Маранэ, я пойду поговорю с братиком! – Софи схватила меня за руку, повесила обе сумки- мою и свою – на плечо и помахала подругам рукой. – Скажите Ракико- сенсей, что мы немного опоздаем на урок! Я потащился за сестрой, внутри все горело, а щеки грыз жаркий румянец. И это перед всем классом… Что подумают учителя? Я думал, что мне наплевать на мнение других людей. Но это когда тебя не замечают и постепенно вообще забывают о твоем существовании и держатся от тебя подальше. А когда они смотрят на тебя, не стыдясь, разглядывают, обсуждают, следят за выражением лица… Тут совсем другое дело! - Брат… Я вздрогнул и затравлено посмотрел на причину всех моих бед. Решила меня добить окончательно? - Скажи… - я приготовился к крику и обвинениям и даже уже начал придумывать слова, чтобы попросить прощения, - почему ты так бесишься, когда я говорю о твоем таланте к рисованию? Она… Я помотал головой. Она, вместо того, чтобы устраивать разборки, интересуется «почему»? - Ну… - Я заметила, что у тебе как будто что-то неприятное вспоминается от этого. Или болезненное… Никто никогда раньше не замечал таких вещей – песчинок настроения и винтиков моего характера. Мою личность. И еще… никто не видел меня насквозь. Только сенсей… Но он делал это по-другому как-то. - Скажи, это из-за… из-за дорогого тебе человека? Я вздрогнул. « Не отвечать, - думал я, - не раскрывать себя. Не душить свою гордость из-за проигрыша ей в своих же эмоциях. На своем поле.» И кивнул. Вместо того, чтобы промолчать, подтвердил ее версию. «Эгоист, да? - пронеслось у меня в голове. - А что теперь скажешь, сестренка?» - И кто этот человек? Я взглянул в лицо Софи. Оно было серьезным. Она слушала меня и хотела помочь. И тут я осознал, что по щекам катятся слезы. Я помотал головой и обессилено закрыл лицо руками- я заплакал. И меньше всего на свете мне сейчас хотелось говорить о Нем. Потому что если я начну, то слезы не остановятся, а раны, не затянувшиеся, но хотя бы переставшие кровоточить, завопят новой порцией боли. - Не хочешь говорить, да? –удивительно, насколько она чувствовала мое настроение и желания. Разве так не только в Паре могут? Честно говоря, когда я думал о своей Паре, я испытывал некоторую долю разочарования, что Софи не моя Жертва. Несмотря на все мои выпады в ее сторону, я привязался к ней. Может, это потому, что мы близнецы? И не важно, что мы только полторы недели назад встретились. У меня такое ощущение, что я знаю ее уже давно, притом не из-за того, что мы много общаемся или она рассказывает массу историй о себе, а просто потому что… не знаю… мы с ней на одной волне. - Тогда разреши мне изложить тебе свое мнение на этот счет, а ты скажешь верно или нет, хорошо? Я кивнул- пусть. Это ведь меня ни к чему не обязывает да и дает шанс не вспоминать о сенсее. - Ты влюблен, - она припечатала это, - и человек, из-за которого ты страдаешь- это Минами Ритсу. У меня, кажется, даже слезы остановились. Что? Что она только что сказала?! - Я точно знаю, брат. Я вижу. Ты обходишь стороной его кабинет, не любишь говорить о рисовании, хотя потрясающе рисуешь, а я определенно знаю, что работать кисточкой и карандашом тебе нравится. Наверное, сенсей был первым человеком, который разглядел твой талант и помог ему раскрыться. - С чего? Сестра отстраненно на меня посмотрела: - Что с чего? - С чего ты это все взяла? - Соби… Ты знаешь хоть что-нибудь о нашей маме? Я замер и перестал дышать. Я не знал практически ничего, но о многом догадывался. Но я был не уверен, хочу ли услышать правду. - Наша мама была Бойцом. Бойцом Минами Ритсу. - Откуда ты знаешь? – нет, все-таки я хотел знать. Но почему она знает, а я нет? Нечестно. - Я не проводила времени даром и отрыла массу информации во Франции, ведь наша мама была наполовину француженкой. Поэтому, - сестра коснулась своих волос, - мы не похожи на японцев, ну, по крайней мере, коренных. Действительно. Мне не приходило раньше это в голову. Мои светлые волосы, синие глаза, белая кожа… Японского точно мало. - Она училась в той же школе, что и я- Третьих Семи Лунах. - По… понятно, - заикаясь, ответил я. - Понимаю, что тебе тяжело слышать о родителях. Я могу не рассказывать, а могу и рассказать. Дело твое. Я сделал глубокий вдох. Не сейчас. Мне нужно успокоиться. - Лучше вечером, после уроков. Дай мне… придти в себя. - Я поняла, братик. Я буду ждать. Подготовься к разговору, -она развернулась и взяла с подоконника свою сумку. Кажется, возвращаться в класс она не собиралась. - Он будет тяжелым для нас обоих. Да, так она и сказала, а потом ушла. И я следил, как ее волосы колыхаются вправо-влево сливаясь с ритмом ее равномерных шагов.
***** На улице стало холоднее. Я запахнул пальто, но застегивать на пуговицы не стал. Немного холода мне сейчас не помешает. Идти домой совершенно не хочется, но выбора нет. Рицка прогнал меня. Для Бойца самое главное - подчиняться своей Жертве во всем. Даже если твое сердце этому противится. Сегодня необыкновенная ночь. Холодная сумрачность съела весь остаток тепла в воздухе. Я любуюсь сине-черной гаммой совершенства тьмы. Манящая и опасная, тьма завлекает нас. Она как свет, на который мы, бабочки, летим, не думая, что нас ждет. - Не касаться, да? – я достаю из кармана пачку сигарет. Какой блеф. И все из-за его гордости. Щелкаю зажигалкой. С ее подачи вокруг меня рассеивается темнота. Так всегда. Даже от малюсенького огонька исходит свет. И чем темнее вокруг, тем огонек ярче и теплее. Он как Рицка. Я выдыхаю сигаретный дым. Он похож на маленькое облако тумана. Дым потрясающе подходит сумраку, делает его волшебным. Скоро начнется игра, Рицка. Сумрак, дым, туман, огонь. Свет против тьмы? Нет. Ведь разве луна является Светом в ночи? Она создает эту ночь и эту тьму. А потом, прикинувшись солнцем, освещает свое творение. В этой ночи нет света, раздирающего тьму в попытке победы над сумраком. Есть только прикинувшийся овцой волк.
*****
Я не был готов к разговору – внутри все дрожало. Меня трясло. Узнать правду? Хочу. Узнать ужасающую правду? Увольте. Но любопытство сгубило кошку. А меня только начинало умерщвлять. Вечером, когда все общежитие Бойцов уже готовилось ко сну, я умыкнул в коридор. Я решил. - Соби? Она ждала меня там же, где мы распрощались. В коридоре было темно и от этого было легче дышать. Играть легче, когда никто не видит, как ты жульничаешь. - Я пришел. - Я знала, что ты примешь такое решение. Сестра стояла поодаль от меня, но я слышал, как бешено бьется ее сердце. Или это мое так разрывает тишину глухим стуком? - Начинай, - надеюсь, мой голос не дрожит. - Наша мать - Мика Агатсума. Она училось в третьей Школе Семь Лун, которая находится во Франции. Ей было семь лет, когда она узнала, что не такая, как все. В Школе ее определили на поток бойцов. - Она была Бойцом? - Я думала, ты знаешь, - пожала плечами Софи. – Ритсу-сенсей никогда не скрывал, что она была Бойцом. - Его… Бойцом, - прошептал я. «Я был ее Жертвой, а она ушла!» Так он сказал тогда. Так, значит, он говорил о их Паре. - Верно, Соби. Их поставили в пару, несмотря на то, что мама сопротивлялась. Она была влюблена в парня с ее потока - японца Хироки Уакадзаву. За несколько месяцев до выпускного у нее проступило Имя. - Restless… - Ты знаешь? - Да. Я видел… его у учителя. - У нашей мамы Имя было на бедре, - пикантно заметила Софи. - Не отвлекайся от темы, - раздраженно попросил я. - Когда Имя появилось, она попыталась удалить его… хирургически. - Удалить? – у меня глаза даже от ужаса расширились. - Она хотела удалить свое Имя?! - Оно ей не нравилось. Ведь когда ты любишь одного человека, а носишь Имя другого… Это разрывает тебя. Твое тело и сердце борются - тело старается выполнять приказы истинной Жертвы, а сердце тянется к другому человеку, вызывая Расщепление, - сестра опустила голову. - Ты ведь знаешь, что такое Расщепление? - Да, - прошептал я, - когда организм Бойца не в силах сопротивляться ни тому ни другому, он убивает себя. - К сожалению, Имя нельзя удалить. Даже если его вырезать вместе с кожей, твое тело уже запомнило его и не сможет ему сопротивляться. - Мама… умерла от Расщепления? - Не совсем так. Не перебивай меня, пожалуйста. - Хорошо. - Когда Ритсу узнал, что его Боец не принадлежит ему полностью, то решил избавиться от человека, стоящего между ним и Микой. Ритсу принял решение убить Хироки Уикадзаву. Молчание. Я ждал минуты три, пока сестра не начнет снова говорить, и не выдержал: - А дальше? Софи как-то обреченно взглянула на меня. - Сначала он никак не мог решиться, но одним утром Мика появилась на тренировке без ушек. И это стало решающим моментом. Минами Ритсу вызвал Хироки на поединок заклинаний. - Но ведь Бойцом была мать! Она бы не смогла… - Она смогла. Наша мать убила нашего отца в поединке. Он даже не оборонялся. Он сражался в авторежиме. Это и так ослабля
Отправлено: 26.12.09 13:23. Заголовок: Глава 22. Сюрприз. ..
Глава 22. Сюрприз.
Я все еще не мог прийти в себя после разговора с сенсеем, который прояснил ровно столько же, сколько затуманил. Постояв немного привалившись к стене и выкурив пол пачки сигарет, решаю пройтись, надеясь, что прогулка разъяснит что-нибудь. Итак, Сеймей решил мстить Семи Лунам. Но неужели он не понимает, что это за организация? Она ведь не ограничивается филиалом в Японии – такие школы существуют по всему миру: Франция, Китай, Англия, Россия, Штаты... Чего же он добивается? Даже заполучив лучших Бойцов Семи Лун, шансов на победу колоссально огромной организации не больше, чем изменить Имя человека. Имя... Но что за информацию Сеймей раздобыл, раз осмелился противостоять Семи Лунам? А главное, как? Все документы, касающиеся устройства организации, хранятся в главном компьютере. Да, конечно, у Нисея есть замечательный талант к управлению техникой, но даже с его способностями взломать сервер невозможно. Сеймей... Больше всего меня волнует, зачем ему нужен Рицка. Совершенно очевидно, что он ему просто необходим. Вот только вопрос: Рицка понадобился ему из-за того, что может быть полезен или же потому, что Сеймей любит его? Но если любит, зачем делает больно? Зайдя в кафе, я сел за дальний столик. Ко мне подошел молодой человек и поинтересовался, что я буду заказывать. Растерянно кинув взгляд на меню, я остановился на спасительной картинке с кофе. Чем больше думаю обо всем этом, тем меньше понимаю. Зато в одном абсолютно уверен: Рицке нельзя встречаться с Сеймеем. Если он хочет заполучить Рицку, будет использовать все средства... Даже те, которые будут вредить Рицке. Он уже начал... со своей матери. Я решил, что буду принадлежать только Рицке. Но... любовь не может освободить от приказов... Потому что и она изначально была приказом. Что же мне делать? Обхватываю голову руками, облокачиваюсь на стол. Где истинный Боец Рицки? Существует ли он? Если да, почему до сих пор не появился? Возможно, я эгоист. Потому что страстно желаю, чтобы Рицка принадлежал только мне, больше никому. Когда я успел превратиться в собственника? Быстро привыкаю к хорошему – Рицка считает меня равным себе, несмотря на то, что я – Боец, а он – Жертва. Стыдно признаваться, но мне это нравится. Это... неправильно. Он – Хозяин. Так почему же последнее время мне все кажется наоборот? Чувство, что Рицка мне принадлежит... Наверное, из-за него у меня снесло планку контроля. В страстном желании обладать есть нечто сумасшедшее. И сладкие стоны Рицки, отдающего мне частичку себя... Пьяняще. Одергиваю себя: эти мысли меня точно погубят. Сладкое всегда запретно. Университет сегодня точно отменяется – я не решился отходить от школы Рицки, думая о планах Сеймея. Настороженно прислушиваясь к звуковому барьеру, предупреждающему о появлении Бойца, я мерил шагами периметр школы Рицки. Прохожие меня точно принимают за извращенца, особенно те две леди с детскими колясками, перешептывающиеся и кидающие косые взгляды. Что ж, дамы, вы правы. Я мечтаю соблазнить мальчика тринадцати лет. Даже не заметил, как стрелка часов долетела до двух. До моего слуха донесся повествующий о конце уроков звонок. Прислонившись к стене рядом с воротами, я потянулся за пачкой сигарет, но вспомнил, что докурил ее в кафе. Что ж, Рицке все равно не нравится, когда я курю. Через минуту я чувствую на спине чей-то взгляд. Улыбаюсь: Рицка, ты ждал меня? Разумеется, первой ко мне подбегает разрумянившаяся Юико. Сегодня на ней обтягивающая кофточка с соблазнительным вырезом и короткая юбка. Честно говоря, я беспокоюсь за ее безопасность в такой откровенной одежде. И куда смотрят ее родители? - Соби-сан! Здравствуйте! - Юико-тян, - немного склоняю голову, - ты сегодня как-то по-новому выглядишь. Сменила имидж? - Вам нравится? – она крутится, мимолетно кидая взгляд на подходящего к нам Рицку. Все понятно. Так вот зачем Юико так нарядилась. - А Рицка-кун сказал, что я выгляжу вульгарно, - она надула губки. - Думаю, ты просто немного переборщила, - мягко говорю я. - Соби-сан, и вы, и вы туда же! - А мне нравится, - Яей-тян идет рядом с Рицкой, неся в руках два портфеля. Он перекладывает один в другую руку, затем обратно – видимо, тяжело, - Юико-сан сегодня обворожительна. - Раз Рицке не понравилось, я куплю что-нибудь другое! – воинственно сообщает она, не обращая внимания на комплимент Яея, ушки которого предательски поникли. Вздыхаю: у Рицки уже есть поклонница. А что будет дальше, когда он повзрослеет? Рицка, улыбаясь, подходит и тепло смотрит на меня. Даже немного удивляюсь его хорошему настроению – ведь обычно он такой хмурый. Я, конечно, могу ошибаться, но... почему мне кажется, что после вчерашнего он как будто стал веселее и раскованнее? - Я соскучился, - легко касаюсь его ушка. - Я тоже, - улыбается, позволяет погладить шелковую шерстку. Краски улицы вмиг смешиваются, превращаясь в размытый фон, а в центре картины для меня сейчас только Рицка, дарящий мне улыбку, благодарно принимающий мою любовь. В руку просится кисть, а в воображении краска стремится заполнить белое невежество листа. Столько эмоций... в одном лишь взгляде. Люблю его. Смотрим друг на друга, у нас как будто есть секрет. Вчера я проболтал его, а Рицка, зная о его пошлости, сам попросил рассказать. И я счастлив. У нас теперь есть общая тайна. - Рицка-кун! Э-эй, ты меня слышишь? – перевожу взгляд на Юико, и Рицка нехотя отрывается от невидимого диалога лишь между нами. - Что? - Мы пойдем гулять? Рицка немного хмурится: недоволен. Кажется, гулять ему совсем не хочется, но отказывать неудобно. Что ж, выручу, учитывая, что больше всего я сейчас хочу, наконец, подарить Рицке тот самый злосчастный подарок, дожидающийся его в моей квартире. - Юико-тян, извини, у нас с Рицкой есть дела, - виновато улыбаюсь, - простишь нас? - Ну, раз дела, - она грустно опускает ушки. - В следующий раз, - Рицка совсем не выглядит расстроенным, кидает мне благодарный взгляд и одними губами шепчет: «спасибо». Киваю ему, чувствуя себя заговорщиком.
- Если бы ты не вмешался, Юико все-таки затащила бы меня в этот дурацкий игровой клуб. - Не любишь автоматы, Рицка? Мы медленно шли за руки по направлению к моему дому. Я очень беспокоился, не двусмысленно ли приглашение ко мне, но, к счастью, Рицка сам предложил зайти и пообедать, добавив, что соскучился по моим кулинарным талантам. Оставалось лишь улыбнуться: радость оттого, что Рицке нравилась моя готовка, переполняла меня, и я даже опасался, не свечусь ли удовольствием. Поднявшись по железной лестнице на второй этаж, я обнаружил, что дверь открыта. Напрягшись, активировал режим полусистемы, но, к моему удивлению, ни одного Бойца здесь не наблюдалось. Озадаченный, я толкнул дверь и был встречен воплем Кио: - Со-чан! - Кио? – растерянно оглядываю друга, - ты что тут делаешь? - Ты совсем сдурел, Со! Я тут весь извелся! Ни записки, ни звонка, а я мучайся неизвестностью! - Ну и не мучался бы, - впускаю Рицку, закрываю дверь. - Ты пропал на три дня! В Университете нет, дома нет, на звонки не отвечаешь! Ты хоть представляешь, каково мне, твоей жене, было?! – тут Кайдо натыкается взглядом на Рицку и чуть ли не шипит, - А этот мелкий тут чего забыл?! - Кого это ты мелким назвал, очкарик? – огрызнулся Рицка. - И что за чушь про жену? - Э? – Кио округляет глаза, когда Рицка, нахмурившись, провокационно берет меня за руку. Еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. И этот малыш отрицает, что он собственник? - Со-чан! Ты вконец превратился в извращенца! Я тебе передачки в тюрьму носить не буду, и не надейся! - Никто и не просит, - приобнимаю Рицку, расстегивая его куртку. - Что за бесчувственный человек, а? Вообще сердца нет! - Поаккуратней на поворотах, - выбравшись из рукавов куртки, Рицка делает шаг вперед к Кайдо. - А что я сказал-то? - Еще раз назовешь Соби бесчувственным, и можешь попрощаться со своими очками. И вообще, как ты попал в его квартиру? - Он мне сам ключ дал! – взвился Кио, вертя связку ключей на пальце перед Рицкой. Так, еще чуть-чуть, и я в голос рассмеюсь. - Будете чай? – повесив одежду на вешалки, направляюсь на кухню. - Я помогу! – хором говорят Кио и Рицка. - Думаю, с заваркой я уж как-нибудь справлюсь. Оставив их вдвоем в гостиной, подхожу к плите, включаю газ, ставлю на конфорку чайник. Открываю холодильник, достаю тунец – Рицке он нравится. Помню, первый раз я узнал об этом дома у Юико, приготовив блюдо наугад. Рицка любит рыбу, как маленький котенок. Из верхнего шкафа вытаскиваю пачку риса, сыплю его в маленькую кастрюльку, ставлю на плиту. Тунец разделываю, обжариваю в сладком соусе, посыпаю тмином для запаха. Прислушиваюсь к голосам в гостиной. С повышенных тонов Рицка перешел на более мягкие, а Кио, наоборот, повысил голос. Хороший знак - с не нравящимися ему людьми он разговаривает тихо и неохотно. Облегченно вздыхаю: поладили все-таки. В прошлый раз, во время нашей прогулки в Киото, Рицка и Кио держались друг с другом холодно, хотя Кайдо и сказал мне потом, что Рицка хороший малый, добавив, что еще и совершенно не похож на Сеймея. Действительно. Сеймей на дух не переносил Кио, приказывал мне выпроваживать его. Но Кайдо уперся – после того, как он однажды увидел мои картины, вбил себе в голову, что непременно должен стать как минимум моим лучшим другом. У него получилось: возможно, я и холоден с ним, но благодарен. Кио был единственным человеком, который хоть как-то заботился обо мне, приезжая забрать откуда-нибудь израненного после битв. Он хороший человек, этот придурок. Закончив с едой, накрыл на стол и направился в гостиную. - Обед готов, - торжественно сообщил я и тут только заметил, что эти двое меня вовсе и не слышат, а самозабвенно роются в папке с моими рисунками. - А это у Соби даже на выставку брали. Круто, правда? - Обалдеть! – Рицка восторженно прикасается к выполненному акварелью рисунку, - Соби любит бабочек? У него и сережки с ними. При упоминании о сережках его щеки трогает румянец. - Со-чан говорит, что ненавидит их. Черт его разберет со странными предпочтениями. Знаешь, что ни говори, а он законченный извращенец, - доверительно шепчет Кио. - Не говори так о Соби! – вскинулся Рицка. - Рит-тян, ну сам посуди, он же пытается тебя со-блаз-нить! И, как мне кажется, не безуспешно. - Тебя это не касается, - бурчит Рицка, краснея и пряча глаза. - Бедный маленький ягненок! Этот коварный волк уже заманил тебя в свои сети... – сокрушенно вздохнул Кио. Ну все, он же сейчас Рицке все мозги своей дурью промоет! - Кио, ты, кажется, хотел чай. - Чай! – поспешно поднявшись, Кайдо бегом направляется на кухню. - Странный тип, - Рицка поднимается следом, идет к двери, но я его останавливаю. Он вопросительно смотрит на меня. - Рицка, я хотел тебе сделать подарок... – тянусь к верхнему шкафу, достаю пакет, протягиваю Рицке. - Подарок? – он непонимающе смотрит на пакет, - в честь чего, Соби? - Просто, без повода, - нежно смотрю на него, - взглянешь? Рицка берет пакет, вытаскивает куртку и застывает. - Если не нравится, можем сдать – чек остался. - Соби... – он все еще стоит, не двигаясь, - это правда мне? Киваю. - Можно я примерю? – радостно смотрит на меня, и я счастливо вздыхаю: понравилась. Рицка аккуратно надевает куртку, я нагибаюсь, застегиваю молнию. Смотрю на Рицку: ему очень подходит эта куртка, как будто специально для него сшита. - Похожи на бабочек, - он указывает на кляксы, изображенные на фиолетовых карманах. - Нравится? – улыбаюсь. - Конечно, нравится, Соби! Это же ты подарил! Спасибо. Вглядываюсь в его лицо и не могу оторваться: милый смущенный румянец, ушки торчком, в глазах радостные искры... Не отдавая себе отчета в том, что делаю, наклоняюсь и приникаю к его губам. Рицка тут же обхватывает меня за талию, прижимается, неумело, но пылко отвечая. Он ждал поцелуя? Меня снова ведет, как вчера, и я понимаю, что уже через минуту мой рассудок будет окончательно одурманен. Черт... - Эй, вы там чего застряли? Мне скучно одному! Со-чан, хватит совращать мелкотню! – голос Кио разрывает застилающую сознание пелену, и я мысленно благодарю его за вовремя нашедшую на него скуку. Сжав волю в кулак и поспешно заперев рычащее желание в клетке, отстраняюсь. - Обед готов, - голос дрожит. Где моя выдержка? Когда я успел превратиться в безвольного озабоченного извращенца? - Да, спасибо, - недовольно бурчит Рицка, кидая жадный взгляд на мои губы. Ну ладно я, а Рицка-то когда стал таким испорченным соблазнителем?
В дверь звонят. Рицка только сел за стол, а я ищу в ящике пару палочек для Кио – неожиданно он тоже решит пообедать, обвиняя в этом потрясающе аппетитный аромат. Напрягшись, иду в коридор. Виски немного сжимает – чужой Боец. Но этот звон я уже как свои пять пальцев знаю. И зачем пожаловали Зеро? Открываю дверь. - Соби, привет, - Йоджи бесцеремонно заходит в коридор, разматывает шарф и вручает его мне вместе со снятым пальто. Непривычно видеть этих двух одетыми по сезону. - Соби, кто там? – в коридоре незамедлительно появляется Рицка. - О, Рицка! – Нацуо кидается к нему прямо в ботинках, - с тобой все путем, значит! - А что со мной могло случиться? – Рицка отпихивает руки Нацуо, который тут же полез обниматься. Йоджи потянул Рицку за хвост, и тот протестующе зашипел. - Йоджи, Нацуо, вы в гостях, ведите себя прилично, - вешаю их одежду. - Мы тут как дома, - хором отвечают Нули, отпуская Рицку и вальяжно следуя на кухню. - Опять эти двое, - Рицка устало вздохнул, как бы ненароком касаясь моей руки. Я обнимаю его за плечи – сам разрешил. - А вы тут что делаете? – Кио растерянно уставился на Зеро. - Сторожим уши Рицки, - Йоджи по-хозяйски подходит к холодильнику, открывает его, как бы показывая, что он тут завсегдатай. Брови Кайдо ползут вверх. - Со, ну ладно Рицка – он милашка, но эти два засранца что тут забыли? - Самому интересно, - поворачиваюсь к Йоджи, вопросительно смотрю. - Да волновались мы, вот и пришли! Рицка же вообще никакой был. - Волновались? – Рицка тушуется, - ну, все нормально, спасибо. - «Спасибо» в карман не положишь, - Нацуо оглядывает кухню, останавливается на сковородке с жареным тунцом, - ух ты, тунец! Вот и расплата... - Сами пришли, и еще награды требуете? – улыбаясь, подхожу к серванту за тарелками. - Ты нам за прошлый спор должен, - серьезно отвечает Йоджи, садясь за стол и облизываясь. - Я в нем не участвовал. - Зато повлиял на его исход. Все, давайте есть уже, мы голодные. Приятного аппетита! - Ну и ну, - подвел итог Кио и схватился за палочки. Мы с Рицкой переглянулись. Он закатил глаза, я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
- Спорим, я продержу палец над огнем дольше тебя? – Нацуо выуживает из кармана зажигалку и игриво щелкает колесиком. - Врешь ты все, мелкота. - А ты - старикашка. - Кто тут еще старикашка?! Да я парень в расцвете сил! – Кио возмущенно стукает кулаком по столу. - Живешь и не догадываешься о жестокой реальности, - хором констатируют Зеро. Неожиданно у меня звонит мобильник. Сморю на дисплей: номер незнакомый. Ловлю обеспокоенный взгляд Рицки, пожимаю плечами, выхожу из комнаты на балкон, прикрываю дверь. - Слушаю. - Какая официальная манера ответа, - звенящий, словно колокольчики голос. Быть того не может... Молчу в трубку, не решаясь дышать. Не верю... Сенсей упоминал, но... - Можешь выйти? Я тебя тут за углом жду. - Кто тебе сказал, что я примчусь по твоему первому зову? – стараюсь говорить спокойно. - Как был грубияном, так и остался. - Какой есть, - почему-то губы сами растягиваются в улыбке. - Тогда ноги в руки и дуй сюда. Я скучала. - Ты уехала три года назад, даже не попрощавшись. Уверена в направлении своего вранья? - Я правду говорю, - обиженный голос, - так ты выйдешь, или еще час тут мерзнуть? Отключаюсь, ища глазами женскую фигуру. Но с балкона совсем не видно угла соседнего дома. Что ж, если она настаивает... Иду в коридор, накидываю плащ. - Соби? – из комнаты выходит Рицка, прикрывая за собой дверь, - куда ты собрался? - Сейчас вернусь, - тянусь за ключами, но Рицка перехватывает мою руку. - Я бы хотел поподробнее. - Рицка, я правда на пару минут. - Тогда я с тобой, - он подходит к вешалке. - Погоди, - вздыхаю, проклиная упрямство Рицки, - ладно... внизу меня ждут. - И кто тебя ждет? – выгибает бровь. - Сестра.
***** Воспоминание восьмое: Обманутый правдой.
Сеймей был сильной Жертвой. Его непоколебимость и решительность восхищали меня. Но чем больше я подчинялся ему, тем дальше он заходил в своих приказах. Постепенно я начал понимать, что теряю себя как личность, а все существование состояло лишь из исполнения воли Хозяина. Единственной отрадой бытия стала Софи. Она могла часами слушать мои восторженные речи о Сеймее, сменяемые пылкими обвинениям в его жестокости и безразличии. Я был ей благодарен. Сначала Софи была рада за меня – наконец, в моей жизни появился человек, благодаря которому я начал забывать сенсея. По правде говоря, думать о нем было попросту некогда – с тех пор, как меня перевели в группу для лучших Бойцов со специальной программой, я тренировался чуть ли не до беспамятства, а затем были приказы Сеймея. Если и оставалось время, я либо читал хайку, либо рисовал. В этих занятиях я находил единственный способ убежать от изматывающей реальности. Софи говорила, что у меня самая сильная Жертва. Мы теперь были в одной группе, состоящей всего лишь из восьми человек, и поэтому могли перекидываться несколькими предложениями на уроках, а на переменах только и делали, что болтали. Сестра утверждала, что Сеймей - сильная личность. Но когда я, не выдержав гнета угрызений совести, рассказал ей о том, как Сеймей приказал мне убить Пару, с которой мы недавно сражались, ее возмущению не было предела. Софи вспылила, обещала задать Сеймею, возомнившему себя всемогущим. Она так рьяно строила планы возмездия, что мне стало легче – хоть кого-то волновало, что со мной происходило. Как-то перед уроком Софи подошла к нам с Сеймеем. Он как раз собирался рассказать, с кем у нас будет бой этим вечером, но присутствие Софи заставило его обернуться: - Чего тебе? - Аояги? – она изогнула бровь. Сеймей моргнул пару раз, посмотрел на меня, потом снова на нее и растерянно спросил: - Вы что, родственники? - Я его сестра, Софи. Но для тебя Агатсума-семпай. - Сеймей аж рот приоткрыл: никто еще не смел указывать ему. Я в ужасе обернулся к Софи, но она лишь беззаботно подмигнула мне. - Так в чем проблема, Агатсума-семпай? – подчеркнуто вежливо осведомился Сеймей. - Будешь мучить моего брата – убью, - Софи мило улыбнулась. - Мучить? Соби, я тебя мучаю? Взгляд был острым, как лезвие, и неслышное более никому, кроме нас двоих, аудио-приложение к его словам заставило меня покачать головой. Софи сочувственно посмотрела на меня: - Нии-чан, не прогибайся под него. - Я - Жертва. Боец обязан меня слушаться. - Слушаться, но не терпеть жестокость. - По-другому он не поймет. - А ты пробовал? - И не собираюсь. Он - моя зверушка, собачка. Что хочу, то и творю. Какие-то проблемы? - Ах ты дрянь, - Софи прищурилась, рука взметнулась в желании дать пощечину. - Соби! Приказ... Ловлю руку Софи, она удивленно смотрит на меня. - Софи, - мой голос беспомощный, извиняющийся, - пожалуйста... - Нравится быть игрушкой, ради бога, - она смерила Сеймея презрительным взглядом. - Знаешь, говорят, совершенное нами добро и зло обязательно потом возвращается. Надеюсь, к тебе все вернется с десятикратным усилением. - Буду ждать, - сладко протянул Сеймей.
В этот вечер ждало наказание. Хозяин сказал, что у меня слишком длинный язык. Оставалось лишь покорно опустить голову: как прикажет Жертва. Я не мог смотреть в глаза Софи, и когда вернулся в свою комнату, обессиленно свалился на кровать. Все тело болело. Воистину, у Сеймея потрясающее воображение - каждый раз новый способ наказания: более увлекательный для него и более болезненный для меня. В дверь робко постучали. Меня даже голос не слушался, чтобы спросить, кто там. - Нии-чан? – Софи приоткрыла дверь и заглянула в комнату. - Можно? Я слабо кивнул. Она подошла к кровати. На лице застыло жалостливое выражение, но, увидев меня, Софи ахнула. - Это... он так тебя? Соби? – схватила меня за плечи, и я невольно поморщился от боли. - Господи... – прошептала она, - этот Аояги просто ненормальный. - Он - моя Жертва, - с трудом сказал я. - С этим что-то надо делать. На тебе же живого места нет! – Софи оглядела комнату. - Где аптечка? Кивком указал на прикроватную тумбочку. Сестра выудила из пластмассовой коробки с красным крестом антисептик и вату. Я молча наблюдал, как она обрабатывает мои раны. Кажется, Софи применяла Силу – к концу процедуры боли почти не было. - Спасибо, - сердечно сказал я, благодарно смотря на Софи. - Не за что. Мы молча сидели на разных сторонах кровати, смотрели в разные стороны. Только лицо схоже, все остальное разное... Особенно характер. - Тебе надо освободиться от этого властного ублюдка. - Когда ты начала ругаться, как сапожник? - Ты на меня плохо влияешь. - В любом случае, девушку это не красит. - Плевать. Снова молчание, лишь тиканье часов над кровати. - Прости меня, - прикрываю глаза. - Тебе не за что извиняться. Ты скован сущностью Бойца, - Софи коснулась моего плеча, - Соби... скажи, ты любишь Аояги? - Хороший вопрос, - улыбнулся я. - И не влюбляйся в него. Оставь лишь чувства Бойца к Жертве. - Это не одно и то же? - Конечно, нет, - я недоверчиво взглянул на нее, и Софи поспешно добавила, - поймешь когда-нибудь. - Ты такая искушенная в этом вопросе? - В какой-то степени. Я перевернулся на бок, и меня пронзила острая боль. Но ничего, за ночь восстановлюсь. - Я изменю это глупое правило, - неожиданно твердо сказала Софи, - ради мамы, ради тебя. - Какое правило? – глаза слипаются. Организм Бойца истощен, и он уже готов отключиться, чтобы нормализовать энергетический баланс. - Что Имя – судьба человека.
Когда я проснулся утром и вышел из комнаты, я увидел толпу учеников, что-то оживленно обсуждавших у окна. - Что случилось? – спросил я у проходящей мимо девочки. - А ты не слышал? – ее глаза загорелись желанием поведать последнюю новость, и она доверительно шепнула, будто это было секретом, - Ритсу-сенсей вернулся. Я похолодел, не решаясь шевельнуться. Это сон. Это должно быть сном. Было страшно встретиться с учителем и, не помня себя, я побежал в комнату Софи. Открыл дверь и обнаружил там Нагису-сенсей, командующую двумя здоровыми парнями, которые как раз в этот момент собирались поднять диван. - Сенсей, а где Софи? - Она уехала сегодня утром, - Нагиса обернулась ко мне. - Как уехала? Куда? - А Софи тебе не говорила? – заместитель директора вскинула брови, - Она вернулась во Францию. Вернулась... Надавала обещания и бросила меня. И теперь я был обречен на одиночество. Без какой-либо надежды.
Глава 23. Пьянящий шоколад.
-Сестра? – глаза Рицки расширяются, - Соби, ты не говорил, что у тебя есть… -Рицка, я все расскажу, обещаю, - нежно касаюсь его щеки, - но сейчас… я могу спуститься вниз и поговорить с ней? Рицка нерешительно смотрит на дверь, в глазах отражается беспокойство. -А это не опасно? – наконец спрашивает он. -Это же моя сестра, - губы трогает улыбка: настолько искренне беспокоится, что даже отпускать меня одного боится. -А Сеймей мой брат, - тихо говорит он, опустив голову, - но сейчас я считаю его чуть ли не самым опасным человеком. Черт… Почему последнее время я начал замечать за собой дурную привычку сначала говорить, а потом думать? Опускаюсь на одно колено перед Рицкой, заглядываю ему в глаза. -Ты мне веришь? – спрашиваю я. Щеки Рицки трогает румянец, и он незамедлительно кивает. -Рицка, со мной все будет в порядке. Если я не вернусь через десять минут, можешь за мной спуститься, договорились? -Я верю тебе, Соби. Только тебе. -Спасибо, - улыбаюсь я, встаю и прикасаюсь губами к его волосам. Кивнув, Рицка отстраняется и протягивает ключи. Поспешно спускаюсь по лестнице, чувствуя в груди томящее нетерпение. Узнав от сенсея, что Софи теперь носит Имя Возлюбленного, я растерян. Не думаю, что Ритсу стал бы мне лгать, но, учитывая отношения моей сестры и Сеймея в прошлом, сама идея того, что они могут быть Парой, кажется нонсенсом. Заворачиваю за угол, глаза тут же натыкаются на знакомую фигуру. Сердце защемило: я и забыл, как дорожил своей сестрой. -Нии-чан! – Софи побегает ко мне, обнимает. - Давно не виделись! -Три года, - уточнил я, не решаясь ответить на объятия, боясь признаться, что значил для меня ее уход. -Как и раньше, не переносишь проигрышей, - удовлетворенно заметила она, как будто прочитав мои мысли, - если соскучился, так и скажи. -Ты ушла внезапно, - в горле ком, но я поспешно глотаю его. Перед ней уже не тот мальчик, нашедший отдушину в своей жизнерадостной и понимающей сестре. Она предала меня. -У меня были причины, - Софи отстранилась, - ты можешь мне поверить? -Могу, но не хочу. -Рано или поздно ты поймешь, - немного помолчав, она добавила: -Когда закончится спектакль, ты будешь мне аплодировать. Вздрагиваю, вспоминая похожие строчки в записке Сеймея. -Зачем ты пришла? – тянусь за пачкой сигарет, которую успел прихватить дома. -Есть догадки? – Софи покосилась на сигарету, - Ты курить начал? -Мы действительно давно не виделись, - ухмыляюсь я, - вот лично мне уже кажется, что я всегда курил. -Кого-то ты мне напоминаешь, - тянет сестра, оглядывая меня с ног до головы, - очки, длинные волосы, дымишь как паровоз, холодная манера разговора… Да, общение со стариной Ритсу сделало свое дело. -Замолчи, - не могу сдержать улыбки, - я и раньше очки носил, просто другой формы. -Все равно, красавчик - ничем тебя не испортишь. -Себя хвалишь? -Это был комплимент для тебя! Затягиваюсь, чувствуя, что Софи немного нервничает. Она спросила про догадки. Что же, задам вопрос в лоб. -Ты как-то связана с Аояги Сеймеем? Молчание. Дым переплетается с холодным воздухом. Хочу вдохнуть запах табака, но его жадно уносит скупой ветер. -Возможно, - наконец отвечает Софи, - тебя интересует что-то конкретное? -Как и я, ты – чистый Боец, имеющий способность единожды принять Имя, хозяин которого будет для тебя особенным человеком. Оно у тебя появилось? -Почему ты хочешь это знать? – сестра засовывает руки в карманы. -Черт возьми, Софи! – не выдерживаю этого спокойного тона, грозящего подтвердить то, что мне сообщил сенсей, - Я сегодня виделся с Ритсу. Он сказал мне, что ты зарегистрирована как Возлюбленная! -Не исключено. -Значит, это правда, - прикрываю глаза рукой, - а все, что ты мне говорила тогда насчет ненависти к Сеймею – ложь. -Это не ложь, Соби! – Софи дернулась ко мне, схватила за руку. - Хватит строить из себя обиженного! Очнись и пораскинь мозгами – возможно, и додумаешься, почему я связалась с этим ублюдком. Растерянно смотрю на нее. Вздохнув, Софи забирает у меня из рук пачку сигарет, вытаскивает из кармана зажигалку, прикуривает. -Ты что-нибудь знаешь о планах Возлюбленного? -Только догадки. -И все-таки? -Сеймей пытается собрать восьмерку идеальных Бойцов и отомстить Семи Лунам. -Отомстить? – Софи ухмыльнулась, - ты считаешь, Сеймей похож на человека, который будет мстить? -Почему нет? -А ведь ты был первым на курсе психологии, - она жадно затянулась, - Старший Аояги слишком свободолюбив, чтобы надевать вызывающие зависимость оковы мести. Единственное, что он жаждет – власть. -Ты думаешь, ему удастся справиться с Семью Лунами? – скептически выгибаю бровь. -Да, - твердо говорит Софи, - если заполучит тебя и своего брата. -Зачем ему Рицка? – грудь сдавливает волнением. -Не могу ответить. Могу лишь сказать, что это связано с той информацией, которую ему удалось заполучить. -Ясно, - отвожу взгляд, затягиваюсь, - Софи, скажи: зачем ты согласилась помогать ему? -Хотела изменить те глупые правила. Кажется, я как-то говорила тебе: я не согласна с тем, что Имя – это судьба. -Причем тут Сеймей? -Он плюет на правила, становясь Жертвой восьми Бойцов. Возлюбленный мне полезен: он знал нечто особенное, подвигнувшее его на нарушение правил. Я думала, такое невозможно, но… - Софи показывает мне средний палец, на котором виднеются похожие на шрам буквы, складывающиеся в одно слово: Beloved, - у Нисея Имя тут же, как и у Грея с Викой. -Господи, - вырывается у меня, – он и их уже успел заполучить? -Сеймей могущественен. Я ни разу не сталкивалась с такой сильной Жертвой. Его дар убеждения… в общем, кому, как ни тебе, знать это. -Всем Жертвам присущ дар убеждения. -Ты давно не виделся с Возлюбленным. Он способен даже из человека с сильной волей сделать куклу, которой будет помыкать, как заблагорассудится. -Ты сейчас не о себе ли? -Вряд ли, - Софи жестко улыбается, - ему придется изрядно постараться, чтобы привязать к моей воле веревочки. Ну, и к тому же… мы с ним чем-то похожи. Вздрогнув, вопросительно смотрю на нее. -Мы оба игроки, поставившие все на один цвет, но на разные числа. Скоро рулетку крутанут, и мы узнаем, кто победит, а кто останется ни с чем. Сердце пропустило ход, как-то особенно яростно ударив о грудную клетку. Софи… уверена ли ты, что сможешь тягаться с мастером жульничества? Голову закружило от мыслей. Все, что сейчас будет твориться – всего лишь игра, в которой победители определяются далеко не судьбой и не везением. И нужно выбирать: быть пешками или игроками. Так вот зачем ты пришла, Софи. -Будь осторожней, - тихо говорю я, понимая, что азарт может погубить ее. Сестра тепло смотрит на меня, в глазах заметно беспокойство. -Соби, скажи… ты любишь Аояги Рицку? Вопрос застает меня врасплох. Так похож на тот, что Софи задавала перед отъездом… -Да, – твердо отвечаю я, - больше всех на свете. -Ты уверен, что это не из-за приказа? -Уверен. Так любить не сможет заставить ни один приказ. Лицо Софи расслабилось, глаза заискрились. -Тогда я скажу тебе одну вещь. У всех нынешних Бойцов Сеймея Имя на пальце, а у тебя – на шее. Оно ненастоящее, Соби. -Знаю, - горько улыбнувшись, говорю я, вспоминая, как досталось мне Имя. -Хочешь стать Loveless? -Больше всего на свете. -Тогда перестань верить в нелепые каноны. Если любишь младшего Аояги – борись за него. Несмотря ни на что. Не будь куклой. И прежде, чем я обрел способность говорить, Софи скрылась за поворотом, как будто растворившись в сумерках. В прошлый раз она ушла, оставив мне отчаяние. В этот раз подарила надежду. *** Только поднимаясь по лестнице, я вспомнил, что обещал Рицке быть дома через десять минут. Разговор с Софи занял не меньше получаса. Рицка был действительно взволнован, когда я уходил, поэтому то, что он не спустился за мной, показалось странным. Вхожу в прихожую, разматываю шарф. Внезапно дверь гостиной распахивается, и оттуда, покачиваясь, выбегает Рицка. -Соооби! А вот и ты! – он обольстительно улыбается и, вцепившись в ворот моего пальто, тащит к себе. -Рицка? – мое удивление тонет в его губах. Рицка настойчиво целует меня, проникая язычком в рот, и я тут же вздрагиваю. Какого черта? Отстраняюсь, почувствовав горьковатый привкус алкоголя. -Рицка… - вглядываюсь в разрумянившееся лицо, блестящие озорные глаза. -Соби, ну что ты, в самом деле! Я тебя целую, а ты… - Рицка тянет меня обратно, но я мягко перехватываю его руки. -Кто дал тебе пиво? – я даже не знаю, что больше хочется - смеяться или всыпать по первое число двум засранцам, которых прельстила идея напоить Рицку. -Нацуо. Нет, погоди, Йоджи! А может, и Кио, - нахмурившись, вспоминает Рицка, но затем, радостно улыбнувшись, продолжает, - да какая разница, Соби! Я хочу, чтобы ты меня поцеловал! О, господи. Только этого мне не хватало. Рицка, задорно прищурившись, касается пальчиками моих губ, ведет вниз к подбородку, медленно облизывается. Судорожно сглатываю: где он понабрался таким штучкам? Это же первоклассное соблазнение… -Соби, - тихо шепчет мне в ухо, наклонив к себе, - так как насчет поцелуя? Да это же ни в какие рамки… -Рицка, иди умойся, - мягко говорю я, неохотно отводя взгляд от его губ, - сейчас я кое-что скажу Кио и приду. Заталкиваю его в ванную, а сам спешу в гостиную. На полу по-турецки сидит Кио, потягивая пиво. Рядом с ним полукругом стоят пять пустых бутылок. Напротив Кайдо, счастливо улыбаясь друг другу, расположились Зеро. Нацуо затуманенными глазами смотрит на свою Жертву. -Йоджи, кажется, я напился. -Да не волнуйся! – Кио добродушно целится рукой ему на плечо, но промахивается, рассекая воздух, - Мы тут все пьяные! -Мы в-выиграли, - икнув, бормочет Йоджи, глаза которого слипаются, - выпили б-больше. -Черта с два! Мои пять банок против ваших шести! -Так у нас же больше, - Нацуо тыкает пальцем в лежащие рядом с ними пивные банки, - смотри: р-раз, два, четыре… -Считать научись, мелочь! Вы пили вдвоем – у вас шесть, а я один, и у меня – пять. С вас 1000 йен. -Сколько?! Слышь, старик, сделай нам хоть скидку на этот… как его… -Возраст, – подсказывает Йоджи. -Точно! -Что тут происходит? – вкрадчиво интересуюсь я, насмотревшись на захмелевшего Кио и пьяных Зеро. -А, Со, - Кио заискивающе улыбается, как бы ненароком пряча банку пива за спину, - а мы тут это… -Пиво пьем! – радостно оповещает Рицка, заходя в гостиную, но, не справившись с управлением, повисает на ручке. -И как вы это объясните? – я киваю в сторону Рицки, - Кто додумался дать ему пиво? -Это все он, - хором сообщают Нули, указывая на Кио. -Неправда! Вы ему предложили! -А не ты ли сказал: «Будет забавно посмотреть на пьяного Рит-тяна»? – Нацуо попытался встать, но, потерпев фиаско, плюхнулся обратно. -Так одно дело – говорить, а совсем другое – разводить малыша на «слабо»! -Да его и никто не заставлял соглашаться! Правда, Рицка? -Чистейшая! – подтвердил спрашиваемый, звонко рассмеявшись, а затем обернулся ко мне, - Соби, ты мне кое-что обещал… Рицка резко шагнул в мою сторону, но ноги явно были против всех его задумок. К счастью, я успел его подхватить. -Ты в порядке? – всматриваюсь в лицо Рицки, он морщится. -Голова кружится… -Сколько он выпил? – оборачиваюсь к Кио, сверля его гневным взглядом. Да как он, взрослый человек, мог допустить такое? И сам ведь далеко не трезв, хотя, вроде, еще что-то соображает: сделав над собой невероятно усилие, он встал. Покачиваясь, молча собрал банки и направился на кухню. -Соби, да чего ты волнуешься, - хихикнув, Нацуо обнял Йоджи, - Он всего лишь полбутылки выпил. -Кому вообще пришла в голову эта идиотская мысль насчет соревнования? – негодуя, поинтересовался я, беря Рицку на руки. -Кио, - в один голос соврали Нули. -Если вы еще в состоянии вешать мне лапшу на уши, кыш домой, - устало говорю я. -Окей, - радостно согласился Нацуо, подхватывая Йоджи, - Йо, пошли, ты уже спишь почти. -Нацуо, ты спишь сегодня со мной, - капризно говорит Жертва. -Я и так с тобой все время сплю, балда, - Нацуо, закинув руку Йоджи себе на плечо, подмигнул Рицке, - вперед, Рицка. Соблазни сегодня этого извращенца. -Постараюсь, - промямлил он, утыкаясь мне в плечо, - что-то спать хочется… Зеро проходят в коридор, Нацуо каким-то образом умудряется накинуть куртку и на себя, и на Йоджи. Кажется, он не так пьян, как хочет казаться. Попрощавшись, они скрылись за дверью. Из кухни вышел Кио. Я смерил его полным укора взглядом, но Кайдо лишь пожал плечами: -Все для тебя, Со-тян. К тому же, Рицка сам вызвался. -Кио, у тебя же достаточно мозгов, чтобы понять, что Рицке еще рано пить, пусть даже пиво. -Я начал в двенадцать, - отмахнулся он, - со мной же ничего не случилось! Хорошим, приличным парнем вырос. С последним я бы охотно поспорил, но Кио, накинув плащ, уже направлялся к двери. -Я тебе припомню, - грозно сказал я напоследок. Кайдо показал мне большой палец и, споткнувшись пару раз на ступеньках, поспешил прочь. Ну и правильно. От греха подальше. Кажется, Рицка заснул. Облегченно вздохнув, иду в спальню, кладу его на кровать, но вдруг чувствую, как его руки вцепились мертвой хваткой в мою водолазку. -Рицка? -Попался, - он тянет меня на себя. Не ожидав такого напора, я валюсь на него. -Что ты… - я не успеваю что-либо возразить, потому что как раз в этот момент Рицка дразнящее касается своими губами моих, немного отстраняется. В глазах пляшут чертенята. Наши лица совсем близко, и я не могу противиться ждущему взгляду Рицки – целую его. Он обхватывает меня руками, вцепляется в волосы на затылке. Ка
Отправлено: 26.12.09 13:24. Заголовок: Глава 24. Сломанные..
Глава 24. Сломанные игрушки.
Я просыпаюсь рано, когда комната еще утопает в утренних сумерках. На часах пятый час, но я выспался. Оказывается, мы с Рицкой спали в обнимку. Он прижимается к моей груди и мерно дышит мне в майку, обжигая дыханием. Ноги поджаты в коленках, Рицка весь вжался в меня. Вчера он сказал то, чего я не слышал ни разу ни от кого. Рицка любит. Он не стал бы врать. Рицка единственный знакомый мне человек, который не умеет, да и не желает лгать. Такой открытый и наивный, пока еще не знает: ложь – концепция мира. Человек перестал быть животным благодаря вранью и совести. Но без одного не существует другого, это две стороны одной монеты. Аккуратно разжимаю объятие, мягко отстраняюсь, стараясь не разбудить Рицку. Он что-то бормочет, но дыхание остается ровным и тихим. Пусть спит. Я подхожу к шкафу, достаю чистую одежду и направляюсь в ванную, тихо прикрыв за собой дверь. Раздевшись, ловлю свое отражение в зеркале, взгляд задерживается на шее. Развязываю бинты, всматриваюсь в шрамы. Касаюсь линий Имени Сеймея – они почти затянулись. Значит, оно может исчезнуть? Но даже если Имя исчезнет, приказы все еще будут держать меня в ежовых рукавицах – Сеймей не поскупился и наложил кучу гипнотизирующих волю заклинаний на ошейник. Думаю, даже при отсутствии шрамов, блоки останутся. Но их преодолеть с помощью Рицки будет легче легкого. После душа я пью кофе, наслаждаясь горьким, щиплющим губы вкусом. Не могу понять людей, которые портят благородный напиток молоком или сахаром. Варварство. Помыв посуду, я размышляю, как построить сегодняшний день. По идее надо показаться в институте. Даже несмотря на то, что у нас свободное посещение, семинаров и сессий никто не отменял. Кстати, последняя намечается уже через неделю, и если я не хочу вылететь, нужно заниматься эскизами. Что ж, у меня сейчас есть как раз свободные три часа. Пожалуй, начну с набросков тушью. Расположив этюдник напротив окна, раздумываю, какую бы тему взять. Времена года? Ограничиться любым пейзажем, подкинутым воображением? Цветы? Бабочки? Трепет согласия не чувствуется ни к одному из этих вариантов. Хмыкаю: просто стоит расписать руку – я давно не рисовал, вот и результат. Карандаш летает по гладкой бумаге произвольно, подчиняясь любым порывам. Кажется, я сам не заметил, как набросал контуры лица. Как у Рицки. Портрет, значит? Рисуя, я всегда впадаю в забытье, не слышу звуков, не замечаю ничего, кроме темных линий на белой бумаге. Есть только намеченная картинка в голове и музыка плавно двигающегося карандаша, перерастающая в резкую, громкую, когда перехожу к штриховке, а потом сходящая на низкие и высокие аккорды, обозначающие, что я оформляю свет и тень. Когда я, наконец, отрываюсь от наброска, с листа нежным, любящим взглядом смотрит Рицка. Брови, как всегда, нахмурены, глаза блестят. Рисунок выполнен карандашом, но мне видятся яркие, цветные пятна, растекающиеся по контуру, заливающие части листа. И вот, передо мной как будто живой Рицка. Его портрет. Портрет того, в ком находит смысл моя жизнь. Только он. Мой любимый маленький Хозяин. Рицка… повелевай же мной. Прошу тебя.
Когда стрелка на часах нерешительно касается семи, иду в спальню. Рицке нужно в школу, хотя я сомневаюсь, что сегодня он сможет высидеть уроки. Вчерашний спор с Зеро не пройдет бесследно, поэтому я предусмотрительно завариваю крепкий чай с ромашкой и лавандой – этот запах расслабляет и облегчает боль. - Рицка, - мягко касаюсь его плеча, - проснись. Вздрогнув от звука моего голоса, он накрывается одеялом с головой. - Рицка, - настаиваю я, - скажи только: ты в школу пойдешь или нет? - Ммм, - бормочет он, неохотно выныривая из-под одеяла, - Соби, я спать хочу. Рицка морщится, касается рукой виска: - У меня голова раскалывается. - Неудивительно, - прячу улыбку, - кажется, ты вчера впервые познакомился с действием алкоголя, а сегодня придется пожать руку и его последствиям. - Вчера… - Рицка потирает лоб. Он умолкает, видимо, вспоминая вчерашний вечер. Щечки тут же заливаются милым румянцем. - Соби… - нерешительно начинает он, - насчет вчерашнего… - Да? – затаив дыхание, всматриваюсь в его лицо. Рицка… прошу, только не отрекайся от своих слов… - Не смей винить себя, ясно? Я сам… Ты не… - я не выдерживаю, целую его: спасибо. Рицка растерянно обнимает меня, я прижимаю его к себе. Мой. - Я понял, Рицка, - шепчу ему в губы, - я люблю тебя. Жду, что он ответит, решится ли. - И я тебя, - твердо говорит Рицка. Краснеет, конечно, но смело смотрит мне в глаза. Сказал, что любит. Подарил мне свои чувства, свою любовь. Грудь стискивают объятия нежности и щупальца страха. Смешиваются, разрывают меня. Рицка… Сможешь ли ты выбрать меня, когда придет время? Я уже сделал выбор. Но Сеймей не отдаст мне тебя из-за сумасшедшей, калечащей любви, а меня тебе - из принципа. Кукловод. Обнимаю Рицку, он прижимается ко мне. - Соби, перестань думать о нем, - шепчет Рицка, и я вздрагиваю: как он узнал? По мне все так видно? - Не буду, - лгу я, целуя Рицку в висок. - Просто… если Сеймей прикажет, ты вернешься к нему? – он замирает в ожидании ответа. - Если ты меня не отпустишь, тогда нет. Если прикажешь мне… - заглядываю в глаза, обхватываю его лицо руками, - ты прикажешь? - Соби, как я могу это приказать?! – повышает голос Рицка. – Ты сам… по своей воле должен решить. - Я уже решил, - жарко говорю я, убеждая, призывая, - но мое тело так просто не забудет своего бывшего Хозяина. Рицка, пойми, приказ – это твоя помощь моему выбору. - Соби… - Рицка удивленно смотрит на меня. - Приказы могут не только ломать волю, но и подкреплять ее. Рицка еще с секунду оценивающе смотрит на меня, вглядывается в лицо, как будто ища обман. Его нет, Рицка. Все так. - Я сделаю все, что ты хочешь, - шепчет он, - если ты желаешь, я прикажу. Только останься. - Спасибо, - благодарю поцелуем, целомудренным и недолгим.
- Никакой школы, - уверенно говорит Рицка, морщась от горького вкуса заварки. - Позвоню Юико, скажу, что заболел. По голосу слышу, с каким трудом Рицка принял решение соврать. Меня колит чувство вины – если бы я не оставил его без присмотра, Рицка спокойно пошел бы в школу, не мучаясь головной болью. - Может, выпьешь таблетку? – спрашиваю я, косясь на Рицку, сжимающего виски. - Нет, Соби. У меня все равно голова часто болит, просто сегодня как-то по-другому. Не сильнее, но раздражительнее. Сажусь за стол напротив него, отпиваю чай, обжигая горячей водой губы. Но я так привык: немного остывший чай кажется мне невкусным. - Надо вернуться домой, - неожиданно резко говорит Рицка, - этот Нисей может нагрянуть в любое время, если уже не там. У меня застревает ком в горле. Если мы столкнемся с Акаме, он, скорее всего, вызовет Сеймея. Ни я, ни Рицка не готовы пока встретиться с ним. Как же разубедить Рицку? - Рицка, ты уверен, что хочешь встретиться с Сеймеем? – опускаю глаза, разглядываю чашку. - Конечно же, Соби! Все это… у меня много вопросов. - А ты правда желаешь получить на них ответы? – не могу удержаться. Неужели он не понимает… кто такой Сеймей. - Я… - Рицка запинается, - я всего лишь хочу понять, хочу найти объяснение тому, что сделал брат. Молчу, делаю глоток чая. Рицка вправе узнать. Это будет больно – понять, что твой брат, каким ты его помнишь, ненастоящий. Навеянная иллюзия. - Соби… вчера… ты сказал, что встречался с сестрой. - Да, - киваю, - Софи. - Расскажи мне о ней, - Рицка подсаживается ближе, - я ни разу не видел ее.
Я рассказал почти все: как мы встретились, как дружили. Поведал о том, что для меня значила сестра. Я чувствовал, что Рицке интересно, видел, как он жадно ловит каждое слово. Это был первый раз, когда я был настолько откровенен с ним, и я испытывал наслаждение, рассказывая про Софи, доверяясь Рицке, потому что наши отношения с сестрой были практически единственной темой, не ограниченной приказами Сеймея. Это то, о чем я мог рассказать без утайки, не скрывая ничего, не опасаясь сказать лишнего. Когда я закончил, мы уже подходили к дому Рицки. Он сказал, что надо вернуться хотя бы для того, чтобы оберегать его мать от воздействия Нисея. Я лишь послушно приостановил рассказ, надел пальто, и, закрыв за нами дверь, продолжил говорить, повинуясь требовательному взгляду Рицки. Уже рядом с домом меня накрыла волна присутствия чужого Бойца. Но вместо должного чувства опасения, я испытал лишь облегчение – это был не Нисей. С этой системой я уже знаком. Значит, их превратили в слуг, выполняющих грязную, утомительную работу. Как предсказуемо, Сеймей. - Соби? – Рицка прижал руки к ушам, морщась от противного звона. – Это он? - Нет, у Нисея сфера поражения намного больше. Да и звон громче. - Не Нисей? – Рицка обеспокоено вглядывается в окна дома. – Кто, Соби? - Наши знакомые, - улыбнувшись, отвечаю я. – Безжалостные. Новые игрушки Сеймея, которым суждено быть сломанными.
Мы заходим в дом, Рицка спешит в комнату матери. - Мам? – негромко зовет он. – Мама, я дома. Никто не отвечает. Лишь тишина вступает в немой диалог. - Соби, где они? – с нотками паники в голосе обращается ко мне Рицка. Активирую полусистему. Темно-коричневая лента ведет наверх, в комнату Рицки. - У тебя. Спешим по лестнице на второй этаж. Рицка резко открывает дверь комнаты. На кровати со связанными руками лежит Аояги-сан. Справа, за компьютерным столом, расположился Кай. Рядом с ним – Накау. - Мы вас ждали, - лучезарно улыбается Жертва. - Что вы тут делаете? – рычит Рицка, кидаясь к матери. – Валите из моего дома! - Нелюбимый, ты, кажется, не догоняешь немного… - Кай поднимается со стула, делает шаг вперед, но я встречаю его предупредительным взглядом, - О, Агатсума, у меня для тебя кое-что есть, - он достает из кармана письмо, - от твоей Жертвы. - Моя Жертва – Рицка, - холодно отвечаю я, чувствуя, как грудь жжет желанием отомстить этим подонкам за то, что они сделали с Рицкой. Игнорирую протянутое письмо. - Меняешь Жертв, как перчатки, - фыркает Накау, смеряя меня презрительным взглядом. - Вы служите тому, кого не уважаете и боитесь, Безжалостные, - вглядываюсь в лицо Бойца, она вспыхивает. - Не говори того, чего не знаешь, - шипит Накау. - Могу тебе посоветовать то же самое. - Довольно, - Кай трогает своего Бойца за плечо. - Накау, мы тут все выяснили. Нисей-сама будет доволен нашим докладом. Идем. - Да, Хозяин, - повинуется Безжалостная, направляясь к двери. Кидаю взгляд Рицке, спрашивая, прося… Отомстить, вернуть им с процентами ту боль, которую они причинили ему. Кивок в ответ: он и сам, кажется, готов вцепиться им в глотки. Я шепчу слова-заклинания, и дверь комнаты глухо закрывается. - Куда-то торопитесь? - Кажется, мы уже все решили в прошлый раз, - недовольно тянет Кай. - Вы проиграли. - Мы победили вас! – срывается Рицка. - Вы сражаетесь не по правилам, как какие-то паразиты! - Паразиты? – переспрашивает Жертва. – Да что ты знаешь о правилах и о сражениях, Нелюбимый? Ты в неведенье, что такое битва, потому что пользуешься Агатсумой, как щитом! - Неправда! – Рицка подходит ко мне, вцепляется в руку. - Да что ты? – Кай подходит ближе, не сводя с него взгляда. – Вы пользуетесь друг другом. Ты – ради защиты, а он использует тебя как успокоительное. Как только Сеймей – сама позволит Агатсуме вернуться, ты станешь бесполезным. Ты и так бесполезен, на мой взгляд. Не выдерживаю, ударяю кулаком ему в живот. Накау бросается к нему. Я стискиваю зубы, пытаясь сдержаться, не избить его до смерти за все то, что этот жалкий мальчишка говорит. - Еще раз откроешь свой рот, - цежу я, не обращая внимания на кричащего мне прекратить Рицку, - и ты пожалеешь, что стал Жертвой. - И что же… ты со мной… сделаешь? – задыхаясь, смеется Кай. - Покалечишь? - Я убью и тебя, и твоего Бойца, - спокойно говорю я, настолько не терпящим возражения голосом, что у Безжалостного округляются глаза: - Это против правил! Против Кодекса Боя! - Думаю, в вашем случае я изменю своим принципам. - Соби! Перестань же! – Рицка все-таки оттаскивает меня, и я рассеяно оборачиваюсь к нему. - Рицка? - Не смей, слышишь? Никаких убийств! Ты не… ты не убийца! Поджимаю губы: не могу. Желание мести сильнее. - Это приказ? – бесцветно спрашиваю я, кидая презрительный взгляд в сторону Безжалостных. - Да, приказ! – кричит Рицка, вцепившись в мою рубашку. – Ясно тебе?! Приказ!!! Вглядываюсь в его лицо, с огромным усилием заставляю себя кивнуть. Действительно, зачем дарить им смерть? Есть масса вещей, намного хуже смерти. Я выполню твой приказ, Рицка. Оборачиваюсь, чувствуя, как Сила желает выплеснуться, достигнув пика концентрации Бойца. Если сейчас я еще и соединю ее с Силой Рицки… Усмехаюсь: мне жаль вас, Безжалостные. Боитесь боли и подчиняетесь страху. У вас есть прекрасная возможность расплатиться за вину перед Рицкой. Я вам ее щедро предоставлю. - Объявляю сражение заклинаниями. - Принимаем.
Глава 25. Колыбельная смерти.
Я раскрываю свою систему. Давно не ощущал ее энергии, спокойной и глубокой. При Сеймее я использовал только его систему: к моей он так и не смог привыкнуть – мягкость и плавность раздражали его. Мало кто видел, как выглядит сущность меня как Бойца изнутри. Здесь все утопает в сине-фиолетовом сумраке, под ногами стелется вязкий, густой туман. И когда смотришь вниз, кажется, что тебя заволакивает серебристой дымкой. Купол системы выглядит как безлунное, бесконечно-черное небо. И как завершающий штрих композиции моей Силы – бабочки. Порхают в небе, маскируясь под звезды, голубые и синие, блестящие создания, столь же прекрасные в своем совершенстве, сколь уродливые в своей покорности. Они освещают тусклым, ласковым голубым светом всю сферу системы. - Соби… - шепчет Рицка, восхищенно рассматривая порхающих во мраке бабочек, - что это? Моя маленькая Жертва первый раз в этой системе – обычно нас вызывали на бой. Но сейчас все по-другому: сражение объявлено мной. Значит, мне и водить. Надеюсь, Рицка сможет продержаться здесь… хотя бы минут десять. Ритм системы задан лично моей силой. Когда Боец и Жертва сражаются в одной, общей системе, это значит, что они – истинная Пара. Система – как душа. Только особенный для тебя человек может понять, о чем поется в ее песне. - Моя система, Рицка, - обеспокоено смотрю на него – побледнел. - Ты хорошо себя чувствуешь? - Голова немного кружится, - неохотно признается Рицка. - Но все в порядке, правда. - Потерпи немного, - прошу я, замечая, как сфера системы дрожит, предупреждая о проникновении в нее другой Пары. Безжалостные не заставляют себя долго ждать, появляясь как будто из не откуда. - Значит, это и есть знаменитая система Агатсумы Соби? – Кай кривится, осматриваясь. Накау же морщится, прикусывает губу. Конечно, ей нехорошо – она внутри системы превосходящего ее по силе Бойца. Это похоже на чувство, возникающее при взлете самолета – уши закладывает, голову стискивает клещами давления, тело как будто прижимает к земле. Что ж, вы на моей территории, Безжалостные, а значит, ваши фокусы с лимиторами здесь не действуют. Любопытно, как вы собираетесь нас победить. - Чувствуйте себя как дома, - холодно откликаюсь я. - Очень мило с твоей стороны, но я бы хотел поскорее закончить. Нисей-сама ждет нас с докладом. Рицка вздрагивает при упоминании Акаме, я хмурюсь: - Тогда, пожалуй, начнем. Безжалостные берутся за руки, начинают читать заклинание своего Имени. У нас с Рицкой его нет. Я наклоняюсь, заглядываю ему в глаза: - Я люблю тебя, Рицка, - ласково приподнимаю его подбородок, прижимаюсь к губам, лишь на пару секунд – почувствовать, что я нужен, что мне есть, за кого бороться. - Ты плохо себя чувствуешь здесь. Прости. - Тут волшебно, Соби, - отвечает Рицка, сжимая мою ладонь, - не беспокойся обо мне, я справлюсь. Киваю и сосредотачиваюсь на ритме системы. Рицка стоит позади меня, ободряюще держит за руку. Доверие и взаимопонимание - вот, что главное в Паре. Чувствовать друг друга, слышать, как бьется сердце особенного для тебя человека в унисон с твоим – самое прекрасное волшебство, что существует. Ты показал мне сказку, Рицка. Безжалостные заканчивают читать заклинание, их ладони светятся. Так вот почему они постоянно держатся за руки – соединяют Имя. - Вы готовы? – вытягиваю ладонь вперед. – Думаю, я начну с твоего Бойца, Безжалостный. - Только попробуй, - шипит он, вцепляясь в руку Накау. – Бегаешь от одной Жертвы к другой, Агатсума. Предал Сеймея, предашь и младшенького Аояги. Нелюбимый, смотри же, твой якобы Боец увлечется кем-нибудь еще и бросит тебя. Я делаю резкий шаг вперед: злоба кует свинец из кулаков, и жар плавки настолько горяч, что меня так и порывает остудить его ударом в наглое лицо Кая. Рицка лишь крепче сжимает мою руку: - Не обращай внимания, Соби. Им настолько страшно, что они уже готовы пороть любую чепуху, лишь бы не начинать бой. Верно, Безжалостный? – Рицка вскидывает голову и усмехается. – Трусы. Подчиняетесь моему брату, привязаны страхом. Это отвратительно! Кай сжимает руку в кулак, Накау боязливо косится на него. - Тебе показать, что такое страх, Нелюбимый? – Жертва расплывается в ледяной, жестокой улыбке. – Накау, начинай. - Да, Хозяин, - она вытягивает руку вперед, как и я пару минут назад, прикрывает глаза: - Темнота, поглоти их, сорви маску гордости, сотворенную из лжи, - Боец делает приглашающей жест темной пустоте, и, повинуясь ее словам, черное пятно начинает ползти в нашу сторону. - Свет ночи неприступен для тьмы, - прищелкиваю пальцами, с их кончиков срывается искра, затем другая, они раздваиваются, и вот уже слепящее скопление огней разрывает черную глотку темноты. – Туман, одурмань иллюзиями, очаруй опасностью, - нас с Рицкой обволакивает поднявшаяся снизу белая дымка. Закрывает, защищает, атакует. - Соби, я не вижу их, - Рицка вглядывается в матовую пелену. Что-то сверкает – оковы. Я слышу их звон и стон попавшегося в капкан цепей Кая. - Черт! Накау, убери этот туман, наконец! - Испепелит прошлое, сожжет будущее, обуглит настоящее – огонь! - Пламя не властно над временем, - легко тушу ее заклинание. - Всемогущие минуты отсчитают вам свои секунды, обратив дар в боль. Жертва кричит – ошейник. Я убираю руку, наслаждаясь хрипом Кая и лязгом цепей. - Куда же делось твое бахвальство, Безжалостный? – делаю шаг вперед, поворачиваюсь к Рицке. Он по-прежнему бледен, но, встретив мой взгляд, через силу улыбнулся: - Все в порядке. - Эй, Агатсума! – крик Кая прерывает мои тревожные мысли по поводу Рицки и его совместимости с системой. – Не смей поворачиваться ко мне спиной: мы еще не закончили! - А мы начинали? – выгибаю бровь. - Ублюдок, - хрипит Жертва, сжимая кулаки и кидая яростный взгляд на Бойца. - Пропускаешь атаки, Накау! Сосредоточься. Я не позволю, чтобы ненормальный мальчишка и предатель Агатсума нас победили. Используй то наше заклинание! - Кай, мы в его системе. Я не… - Молчать! Делай то, что велит тебе Жертва! Я невольно вздрагиваю от этого жесткого тона, Рицка крепче вцепляется в мою руку. Сдается мне, этих интонаций Кай нахватался у Сеймея. - Слушаюсь, Хозяин, - Накау оборачивается и соединяет ладони, прикрывает глаза: - Жизнь и Смерть, Тьма и Свет, Черное и Белое – разница всесильна. Вы настолько разные, что не быть вам Парой никогда, - последнее слово Накау припечатывает. - Симфония памяти, разрежь те жалкие нити, что сплетают меж ними клубок. Я даже усмехаюсь – заклинание простое, явно самодельное и недоработанное. Вытягиваю вперед руку, шепча повеления защиты. Но как только заклинание Безжалостных достигает созданного мною щита, Накау делает шаг вперед и прищелкивает пальцами. Защита не выдерживает, скрипит, рушится, и я лишь успеваю обнять Рицку, закрыть его собой. Заклинание Накау оказалось не таким простым, как показалось: я чувствую, как проваливаюсь в темноту, глаза прикрываются, и последнее, что я вижу – оковы, взявшие в плен запястья Рицки. Значит, заклинание с секретом, да? Перед глазами вспыхивают картинки моего прошлого. Вот я захожу в кабинет Ритсу и снимаю по его повелению рубашку; встреча с Сеймеем и его первый приказ; мы с Софи читаем медицинскую карточку нашей матери. Картинка меняется: Сеймей вырезает на мне ошейник; я стою на кладбище и издалека наблюдаю за его мнимыми похоронами, проклиная его приказ принадлежать Рицке; встреча с Рицкой, наш первый бой. Усмехаюсь: думают, я поведусь на пленку воспоминаний? Уже вытягиваю руку, в голове оформляется повелительные слова контратаки, но неожиданно я слышу тихий, вкрадчивый голос, шепчущий темнотой и тишиной: «Разве ты не мечтал умереть вместе со своим Хозяином? Не ты ли обещал быть собственностью Сеймея навечно?» Голос подтверждает сказанное моими воспоминаниями. Мне лишь остается молча смотреть фильм моего прошлого, оценивая работу актеров и режиссера. «Всего лишь морок, - твержу я себе, - это заклинание Безжалостных. Мне надо вернуться и защитить Рицку». Уговариваю сам себя, хотя понимаю: вот она, изюминка атаки Безжалостных. Они подготовились к встрече с нами. Кто-то явно подсказал им, что единственная наша с Рицкой слабость – прошлое. «Ты правда думаешь, что нашел своего единственного, особенного человека? Воображаешь, что младший Аояги любит тебя? Как только перед ним предстанет выбор, он бросит тебя и останется с братом. Ты для него лишь способ вернуть Сеймея». - Неправда, - шепчу я вслух, чувствуя, как голос добирается до моих самых потаенных страхов, - Рицка никогда бы не… «Рицка похож на своего брата: он, как и Сеймей, обманет тебя». Яд… он отравляет меня, призывает к отчаянью. И я уже ничего не могу поделать – не чувствую нити Связи Рицки, не от кого ждать спасительного приказа, дающего силы продолжать. И я слабо отвечаю голосу: - Это ложь. «Помнишь, ты говорил, что в Паре самое важное: доверие и взаимопонимание? А разве вы с Рицкой доверяете друг другу? Вы слишком разные, поэтому ты не понимаешь его, а он тебя». - Замолчи! – сжимаю виски, пытаясь отогнать иллюзию. «Вы никогда не станете Парой». Звучит окончательно. Яд добрался до самого потаенного страха, окутывающего единственное мое желание – быть истинным Бойцом Рицки, принадлежать ему, владеть им. Никогда… - Рицка, - зову я, хватаясь за его имя, как за спасительный круг, - Рицка… «Вам никогда не быть связанными». - Неправда! – крик моей Жертвы, разрывающий темноту. – Мы и так связаны! Тонкая нить, соединяющая нашу искусственную Связь, натягивается, звенит, возвращая меня к реальности. И вот я уже стою рядом с Рицкой, он обнимает меня, прижимается щекой к месту, где бьется сердце. - Соби… - шепчет он, - нам не нужно никакое Имя. Я и так твой, слышишь? - Мой, - повторяю я, смакуя каждую букву, каждый звук этого слова, - спасибо, Рицка. Он поднимает голову, глаза заплаканные, ресницы мокрые. - Рицка, ну что ты? – глажу его по голове. - Я думал… ты… я тебя никому отдам, Соби! Никому… - как заведенный, повторяет Рицка, прижимаясь ко мне. - Агатсума, ну как тебе наше заклинание? – вид у Кая крайне самодовольный. - Неплохо, - киваю я. – Позвольте дать вам достойный ответ, Безжалостные. - Да у тебя уже сил не осталось, - усмехается Жертва. Возможно, но я использовал только свою Силу, не смея брать в оборот энергию Жертвы. И, к тому же, это моя система, и здесь я могущественнее. - Рицка, - наклоняюсь к нему, - поделись со мной Силой. Я целую его, чувствуя, как меня обжигает его энергия, наполняет до краев. Слышу, как бьется сердце Рицки, отвечая стуку моего. - Соби, я люблю тебя, - выдыхает Рицка мне в губы. – Не отказывайся от меня. - Никогда, - глажу его ушки. Он совсем слаб: глаза слипаются, Рицка бледен, еле стоит на ногах. Поддерживая его одной рукой, вытягиваю вперед другую: - Звери, питающиеся чувствами других, вы говорите, что не испытываете жалости. Ложь обернется ядом, отравляя вас жалостью к себе. Кай усмехается: - Пустое, Агатсума. Наше Имя – Безжалостные. Никакой жалости: ни к другим, ни к себе. - Говори, что хочешь, - улыбаюсь, - но, кажется, твой Боец думает иначе. Кай оборачивается к Накау. Она хватается за горло, задыхаясь невидимым ядом ее чувств. - Кай… - хрипит Накау, тянет руки к Жертве. - Черт возьми… - Кай прижимает Бойца к себе, он пленен ошейником. – Накау, в чем дело? Это же слабое заклинание… - Действительно, - подтверждаю я. – Но, видишь ли, ты кое-чего не учел, Безжалостный. Вы в моей системе, а значит, ваша Сила расходуется в разы быстрее. Твой Боец потратила много энергии на предыдущее заклинание. Сомневаюсь, что вы сможете сражаться. - Хватит нести чепуху! – Кай берет Накау за руку, соединяет Имя, делясь своей энергией с ней. – Эта твоя хваленная система – пустышка! - Твое самодовольство – вот, что действительно пустышка! – Рицка делает шаг вперед, ноги не слушаются его.- Только и знаешь, что выпендриваться! - Рицка, - пытаюсь остановить его, опасаясь, что его тело не выдержит ритма моей системы. Он и так уже из последних сил на ногах держится. - Нет, Соби, я скажу! – Рицка отталкивает меня. Покачиваясь, делает еще пару шагов к Безжалостным. – Твой Боец слаб, посмотри же! Откажись от боя! - За кого ты меня принимаешь?! – Кай дергается вперед. – Думаешь, поведусь на твои миленькие глазки, Нелюбимый? Вы уже почти проиграли! - Ты совсем идиот?! – Рицка морщится, сжимает кулаки. – Вы от отчаянья пытаетесь уже залезть в голову к Соби! Сражайтесь по правилам! Покачнувшись, Рицка чуть ли уже не падает, и я подхожу ближе, чтобы он мог облокотиться на меня. Кажется, его слабость не укрывается от Безжалостных. Губы Кая кривит гадкая улыбка. - По правилам, говоришь? Что ж, Нелюбимый, это резонно, - слова Жертвы тягуче – сладкие, глаза прищурены. По моей спине пробегает холодок: Кай понял. Рицка уже на грани, система выкачала из него почти все силы. Следовательно, через пару минут мне нужно будет вытаскивать Рицку из моей системы. А если к тому времени мы не разделаемся с Безжалостными, это будет означать… что мы проиграли. Порывисто обнимаю Рицку, шепчу заклинание: - Холодный ветер, окутай морозом, преврати в лед, - взгляд ловит растерянное лицо Кая, тело которого, видимо, парализовало холодом. – Снежинки, сыграйте вальс зимы! - Танец огня, жаркий и страстный, растопи безвкусицу снежных танцовщиц, - Накау скрещивает пальцы, и их с Каем закрывает щит пламени. Пытается копировать мой стиль? Усмехаюсь. - Вода смоет пошлость огня, очистит порочность. Волны, играйте свою песнь! Кай падает на колени – это конец. Последний лимитер, решающий удар. - Вы проиграли, - констатирую я. - Да? – Кай отталкивает подбежавшую к нему Накау. – А вот я так не думаю, - он улыбается. – Кажется, победа все-таки за нами. У меня внутри все холодеет. Резко оборачиваюсь к своей Жертве: глаза Рицки закрыты. Он так и стоит, немного привалившись ко мне. Казалось бы, заснул, но я знаю: сейчас его поглощает система. Я пропустил момент: думал, дотянем. Но теперь… Прижимаю Рицку к себе: - Рицка, проснись! Прошу тебя! - Это было довольно-таки опрометчиво с твоей стороны, - Накау с сочувствием смотрит на Рицку. – Пускать человека, не являющегося твоей истинной Жертвой в свою систему, - она качает головой, - да еще и сражаться, руководствуясь его Силой… - Все хорошо, что хорошо кончается, - Кай морщится, голос дрожит, - что ж, Агатсума, сможешь пережить смерть очередной своей Жертвы? Только вот, - он усмехается, кашляет кровью, - теперь смерть настоящая. Не верю… Как же я мог… Перед глазами возникает воспоминание: мне тринадцать, Ритсу-сенсей объясняет мне основы курса, дополняя речь собственными комментариями: «- Если Боец впускает в свою систему Жертву, он должен быть уверен, что ее ритм согласуется с ритмом Жертвы. Если же система отвергает слияние ваших энергий – это значит, что вы либо ненастоящая Пара, либо не привязаны друг к другу. Результат довольно-таки плачевный: если позволить Жертве потерять сознание в твоей системе, энергию вытягивает из нее. Это как заснуть на снегу – ты погружаешься в забытье и умираешь во сне. Безболезненно, приятно и сладко. Кажется, ты даже не понимаешь, что манящее ласковое тепло – это дыхание смерти». «- Но, Сенсей, почему такого не происходит, когда Боец сражается в системе Жертвы или противников?» « - Система противников может лишь сделать тебя слабее. Когда Боец и Жертва сражаются в общей системе, они как будто сливаются в одно целое. Это своего рода резонанс. Система Жертвы обычно совместима с организмом Бойца, потому что повелевает им». Смаргиваю воспоминание, горло жжет, а нить, такая тонкая и драгоценная, обрывается. Я потерял его. Потерял Рицку. Шанс, что он проснется, ничтожно мал – у нас разные Имена. Веревочка истиной Связи могла бы помочь ему не потеряться здесь. Но и ее нет. Рицку погубила моя сущность Бойца.
Глава 26 Крылом бабочки. Нелюбимые.
Казалось, время остановилось. Секунды стали долгими, ощущаемыми, похожими на острые иголки, впивающиеся туда, где было больнее всего. Даже воздух жег легкие горечью, а горло отчаяньем – я не мог дышать. Я думал, мне нравится боль. Всегда раньше говорил: «Боль – доказательство жизни». А теперь, когда я столкнулся с болью как подтверждением смерти, меня мутило. И от нее, и от себя. Какое лицемерие. Во мне что-то оборвалось. Нет, не так: золотая нить в груди, такая ценная, была разрезана ножницами. Стальными, непреклонными. Я впервые ощутил настоящие объятия отчаяния, холодные, удушающие. Рицка в моих руках, такой хрупкий, такой… неживой. Ресницы опущены, губы приоткрыты. Дрожащей рукой касаюсь ушек, волос, бровей, щек, шеи… Как сумасшедший – разум все понимает, но я продолжаю упрямо звать Рицку, горячо шептать ему, что люблю, умолять, чтобы очнулся. И мне чудится, что он слышит, хотя на самом деле Рицка так и продолжает стоять неподвижно. Он дышит, его сердце бьется, и режет ножом надежды. - Он не вернется, слышишь? - смеется Кай. – Как же забавно: убить самому свою Жертву! - Кай, перестань, - голос Накау. - Черта с два! Разве тебя не веселит эта комедия? Мне до смерти смешно! Ха-ха, какой каламбур: до смерти! И я оборачиваюсь к Безжалостным. Перед глазами все размыто, хотя слез нет и в помине. Они как будто тоже забавляются: я давно разучился плакать, учитель говорил, слезы притупляют боль. - Я убью вас, - шепчу, закусывая губу: приказ Рицки не убивать еще в силе. И я купаюсь в опьяняющей боли, подаренной им. Чувствовать приказы – вот, что только осталось. Нарушая их, я как будто касаюсь Рицки, дразня непослушанием. - Чего ты там бормочешь, Агатсума? - Убью, - вытягиваю руку вперед, хотя меня всего ломает. И это… приятно. - Как страшно. Сейчас в авторежиме ты ни на что не годен. - Убью. Наверное, что-то не так с моим голосом. Я и сам его не узнаю. Безжалостные замолкают, а глаза Накау расширяются в неприкрытой панике. Я никогда не перекладывал ответственность за свои поступки на других. Не знаю, что произошло сейчас: я как будто сорвался с цепи, что сковывала спокойствием. Мне казалось, что во всем произошедшем виноваты Безжалостные, виноват Акаме, Сеймей, Ритсу – кто угодно, лишь бы не чувствовать свою вину, тяжелую, придавливающую к земле. Я кричал. Не помню, что. Наверное, обвинял Кая и Накау. Был жесток: использовал самые болезненные заклинания, самые ужасные, кровожадные. Упиваясь криками, как маньяк, я желал больших страданий этой Пары. Громче. Больнее. Пронзительнее. Я – художник. Композиция убийства была до банальности безвкусной. Много пошлого, вызывающего красного. Я рисовал заклинаниями, рука порхала, сотворяя новые акценты. И даже когда Безжалостные затихли, продолжал писать картину. Уродливую. Дерзкую. Омерзительную. Но она казалась прекрасной в своей справедливости, я лелеял ее, как свое дитя. Все калечил и калечил тела Кая и Накау, хотя, казалось, больше уже некуда. Устав рисовать, я склонился над Рицкой. И подумал, что мы останемся здесь: Рицка говорил, тут волшебно. Но разве волшебство может погубить? Я уже не видел тел ни Кая, ни Накау – туман застелил ужас моей мести. Теперь я не различал ничего: свет погас, а бабочки безжизненно упали вокруг нас с Рицкой. А ведь они… означали нашу Связь. И, обнимая Рицку, я думал только об одном - подарят ли мне смерть.
***** Я долго сидел молча, а потом, не выдержав пристальной тишины и темноты, начал говорить. Говорил долго, пылко, путался в словах, перескакивал с одной мысли на другую. Я спешил, опасаясь, что моя Жертва не услышит, не поймет... - Рицка, ты вряд ли слышишь меня, - я запнулся, проглатывая комок, - но мы в моей системе и, может быть, услышишь. Я люблю тебя. По-настоящему. И это не из-за приказа, понимаешь? – прижимаю его к себе, целую в висок. – Сеймей был для меня Хозяином, и я думал, что никогда не избавлюсь от его власти. Но сейчас… мне все равно. Кажется, телу тоже. Я уже ломаю один его приказ. Приказ не умирать. Он говорил, что я еще сыграю свою роль, поэтому не должен дать себя убить. Но если… - касаюсь ушка Рицки, - если ты не вернешься…я решил… мне незачем жить. Меня трясет. Шею полоснуло такой болью, что перед глазами вспыхнули черные круги. Ошейник активировался. Но я лишь крепче сжимаю Рицку в руках. - Люблю. Люблю тебя, Рицка. Прошу… - зажмуриваюсь от головокружения, - прошу, будь моим Хозяином. Вернись. Я кашляю кровью, бинты промокли и отяжелели. Раздираю кожу на шее, кричу: - Я не хочу быть Возлюбленным, – впиваюсь ногтями в кожу. – Это не мое Имя. Я не выбирал его! Система дрожит. Я даже раскрываю глаза от удивления: она как будто взбесилась. Туман становится горячим, меня обжигает всего, я кричу от боли. Шею дерет, тело прошивает острая боль. Как будто мне сломали все кости, разорвали сухожилия, колют иглами во все нервные окончания. Меня будто окунули в кислоту и распиливают на части. Что… происходит? Неужели это все всего лишь из-за неподчинения приказу? Нет, не может быть: приказы Сеймея даже раньше не приносили такой зверской боли. Так что же? Распахиваю глаза, задыхаясь, жадно хватая воздух. Разве я не хотел умереть? Тогда почему мое тело, не слушаясь, так цепляется за жизнь? Почему такая адская боль? Чувствую, что теряю сознание, хватаюсь за темноту как за спасение от сумасшедшей боли. И последнее, что вижу: бабочка медленно дергает крылышками, оживая.
****
Чудится рой бабочек. Одна садится мне на нос, как в детстве, и щекочет кожу. Невольно улыбаюсь. Все тело болит, даже сил открыть глаза нет. Поэтому я остаюсь лежать, раздумывая, умер я или нет. - Соби! – зовет меня такой сладкий, до боли знакомый голос. Я боюсь смотреть: вдруг обожгусь реальностью? Если голос Рицки мне лишь чудится? - Соби! Очнись же! Соби! Интонации просьбы, смешавшиеся с нотками приказа, дергают меня открыть глаза. И я вижу перед собой Рицку, бледного, с синяками под глазами и пересохшими, искусанными губами, но он… живой. - Рицка, - порываюсь к нему, тело обжигает болью, особенно в шее. Меня прошивает судорога, но плевать – он уже в моих объятиях, и я могу чувствовать, как моя жертва дышит мне на губы, нежно прижимается к ним. Превозмогая боль, тянусь рукой к его ушку, чешу за ним, наслаждаясь мягкостью и теплотой шелковой шерстки. - Что это было, Соби? – Рицка отрывается от меня, хотя и не отпускает. - Ты был затянут в мою Систему, - морщась, говорю я. Горловые звуки слов отдаются в области шеи огнем. - Затянут? – переспрашивает он, хмуря брови. - У Бойца и Жертвы существует своя Система, у каждого. Та, ритм которой совпадает с индивидуальными предпочтениями тел. - То есть? - То есть у кого-то ритм Системы быстрый, у кого-то – медленный. Например, у Безжалостных дыхание Системы прыгало и постоянно меняло ритм. Видимо, они недавно стали Парой. Рицка кивнул, отводя глаза. Он понял, что я сделал с Каем и Накау. Отвернется ли Рицка от меня? Простит ли чудовищное произведение, сотворенное мной? Но я не жалею, ничуть. Они... Безжалостные получили по заслугам. Пусть это жестоко, но справедливо. Кто дал мне право вершить справедливость? Я сам. Пострадавший сам выбирает наказание обидчику. Так пусть оно будет камнем на моей совести. Рицка лишь прикрывает глаза, прижимает ко мне и просит: - Продолжай, Соби. - Так как на бой вызывал я, сражаться мы должны были в нашей Системе. Но ты еще не научился формировать Систему, поэтому выход оставался только один. - Твоя Система, - кивнул Рицка. – Пока все ясно. - Моя Система довольно-таки нестандартна. При всем моем п
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме